Край Ветров: Пироманс

— А почему ты не можешь пройти через Тлеющее море? — Никс решила зайти с другой стороны.

— Никто не может пройти через Тлеющее море, не сгорев, — ответил Керри.

— А как Варамира с Ромкой прошли?

— Они были тут недостаточно долго, чтобы перемениться, и я лишь гнал их до границы Тлеющего моря… но были ли они людьми?

— Что-то после твоего вопроса я начинаю сомневаться, — ответила Никс. — Они были… необычными людьми. Судьбоплетом и судьбоедом. Не были, а есть.

— Стало быть, в их силах было пройти.

— То есть исключения существуют!

— Я касался Тлеющего моря, — сказал Керри. — И опалил ладонь.

— Понятно, — Никс подавленно замолчала. — Стоп. Ты… опалил ладонь. То есть… ты тут все-таки во плоти? Ты сам — материален?

— Не пытаешься ли ты разрешить мою беду оттого, что бессильна отыскать свой собственный путь на волю?

— Мы пришли сюда думать, — твердо ответила Никс. — Вот я и думаю, что могу.

Керри снова промолчал.

У Никс перед глазами возникла картина обожженной руки. До мяса. Ее передернуло. Сама она в жизни не обжигалась — так уж заведено у магов огня. Если жар нестерпим и плавит металл, она чувствует его, конечно — до поры до времени. В определенный момент ощущения просто притупляются, и, как бы ни был горяч огонь, уровень жара остается прежним.

— А мы сможем пройти через Тлеющее море? — спросила она задумчиво. — Войти в черный город Сол… подняться на вершину Антарг… в этом нет никакого смысла, пока мы во сне. Если я выйду через Антарг во сне… что со мной случится? Я вернусь в свое тело?

— Кажется, ты станешь бессмертным призраком, — ответил Керри. — Но точно я не знаю.

— Смогу ли я пройти босиком по Тлеющему морю? Без всех этих Фантасубвеструмов и прочего?

— Ты хотела сказать, проплыть?

— Проплыть?

— Море — бесконечная бездна горящей маслянистой жидкости, черной, вязкой. Камень, брошенный туда, сгорает, не успев утонуть наполовину. Глубина его никому не известна.

— А я почему-то представляла его как некие травянистые холмы, по которым полосами идет пожар… — Никс заколебалась.

— Действительно, сверху кажется, что оно похоже на бархатные дюны — из-за пепла. Но на самом деле…

— А пролететь над ним можно?

— Протяженность его велика, а ядовитые испарения…

— Поняла-поняла.

— Можно, конечно, попробовать, но что-то мне подсказывает…

— Ага, там на нас нападут какие-нибудь встречные ветра, мигающие телепорты или еще какая беда. Я поняла. Все сделано так, чтобы предотвратить случайное проникновение в Сол. Все кем-то спланировано… как будто задумано… создано не просто так.

— Я сам давно убедился, что все здесь не просто так, — ответил Керри. — Мы — умысел Нашедшего Путь и действуем по священной воле его.

Никс отмахнулась:

— Пускай. Я все еще хочу взглянуть на это ваше Тлеющее море поближе. Вдруг все не настолько страшно. Но не сейчас. Я обещала Шани и девочкам вернуться за ними, когда что-нибудь придумаю, — она коротко улыбнулась. — И, кажется, у меня появилась идея.

Керри показался заинтригованным. Он склонил голову набок, и колокольчики в его косах звякнули.

— Поведай же мне, что ты задумала, огненная дева.

— Во-первых, мы освобождаем всех, — начала она. — А во-вторых…

Когда он просыпался в прошлый раз, у его постели был Эль-Марко.

Он говорил достаточно правильные вещи. Поначалу. А потом он принялся довольно специфически шутить — кажется, маскируя тем самым свои действительные чаяния. Найк, поняв правильно первую часть беседы, под конец ласково назвал Эль-Марко "папой" в отместку, намекая, раз уж такое дело, на серьезность своих намерений и все такое прочее. Эль-Марко после таких намеков довольно скоро ретировался и дал поспать.

Неопределенность тяготила, но Найк в самом деле чувствовал себя лучше. На полке возле кровати лежал новенький телефон, и с его помощью, вроде бы, можно было связаться с остальными. Найк какое-то время перебирал в голове все, что успел узнать, вспоминал ближайшие события — внутренняя тревога нарастала. Он осознал, что лежать дальше и бездействовать не может. По крайней мере, он должен хотя бы узнать, как там остальные. Вернулись ли Кей и Рейнхард?

Найк сел на кровати, и только тогда с удивлением обнаружил Рина Даблкнота собственной персоной, расположившегося на стуле в углу. Найк даже сперва глазам своим не поверил, поэтому моргнул на всякий случай и глаза протер. Рин никуда не делся — остался сидеть, где был, живой и невредимый. Рожа только осунувшаяся и как всегда бледная, да под глазами фиолетовые круги. Пройденных путей в нем обнаружилось сразу на тысячи три больше — и когда Найк почуял это, ему стало почему-то тоскливо.

Чувствуя некоторую неловкость, он произнес:

— Ну здравствуй, что ли.

Голос осип.

— Утречка, — просто ответил Рин, подняв взгляд.

Очков на нем не оказалось, и как всегда бывало в таких случаях, смотрел он немного расфокусированно.

— Надо же, ты живой.

— Кто бы говорил, — Рин поднялся, отложил книгу, которую читал, на подоконник и подошел к кровати. Встал рядом, скрестив руки на груди. — Толкуют, что ты, Бродяжка, себе имя новое выдумал.

— Было дело, — согласился Найк. — Лет десять назад.