Край Ветров: Пироманс

— Ай, — отмахнулся Рин. — Сочтемся. Лучше на, выпей, — он протянул ей бутыль. — За компанию и единственное мое сольное выступление в этом году. Не бойся, у меня нет коварного плана напоить тебя и воспользоваться каким-нибудь тривиальным образом.

— А ты умеешь, я смотрю, расположить к себе девушку, — хохотнула Никс, все-таки принимая из его рук бутылку.

— И пробудить сарказм, — Рин хмыкнул.

Никс сидела, он стоял напротив, обхватив себя руками, будто бы ему холодно.

— Слушай, ты знаешь, что… — медленно проговорил Рин, и в голосе его смутно читалась такая странная неуверенность, что в нее и не верилось почти. — Ты, пожалуйста, что бы ни случилось… Я понимаю, что о таком странно просить, но все-таки. Ты нормально ко мне относись. Я просто человек. Не думай чего-то сверху, пожалуйста. И… и хуже тоже не думай.

Никс даже оторвалась от изучения винной этикетки. Подняла взгляд на Рина. Попыталась понять, шутит он или нет. И разве ж она как-то по-особенному с ним себя вела? Да и разве есть ему, с чем сравнивать? С фанатками своими он ее попутал, что ли? Но вместо того чтобы эти вопросы задавать, Никс ответила, как умела, искренне:

— Да я и не думала… как бы.

Ветер перекинул несколько прядей Рину на лицо, и он, достав из кармана черный шнурок, завязал волосы в хвост.

— Тебе холодно? — спросила Никс, решив, что после такого его заявления имеет право на чуть более личные вопросы.

— Немного, — Рин кивнул. Вздохнув, поторопил: — Ты пей давай, пей. Первый курс — он сложный самый, это тебе всякий скажет. А тебе уже завтра предстоит начало трапезы, фигурально выражаясь.

— Это ты про печально известный гранит науки? — предположила Никс, все-таки сделав первый небольшой глоток. Вино оказалось сладким и густым.

— Так точно. Посему, я считаю, стоит расслабиться перед забегом. Снять, так сказать, стресс.

Никс отхлебнула еще и посмотрела на него с прищуром: причинно-следственные связи он, что ли, как-то по-своему понимает, по-особенному? Ежу ведь понятно, что… а, Потерянный с ним. Вино вкусное, с одной бутылки им особо не нахлебаться, а значит, и правда, отчего бы тогда и нет?..

— Пошли на ту сторону мыса, — вдруг предложил Рин.

Никс повернулась немного вбок и окинула взглядом черную громаду скалы, частично застроенную невысокими домиками. Она знала откуда-то, что давным-давно на месте этой скалы стояла самая настоящая гора и была выше своего ныне существующего остова намного, но с десяток столетий назад основная каменная масса ушла под воду. Так и образовался высокий хмурый утес между двух заливов. Заметный издалека, он выдавался в небо острым треугольным клином, словно гигантская голова неизвестной каменной птицы, и волны подтачивали его потихоньку, да все никак не могли одолеть.

— А что там, по ту сторону? — спросила Никс.

— Еще один способ добраться домой, — ответил Рин весело. — И пещера с летучими мышами.

— Ну, раз пеще-ера, — протянула Никс, поднимаясь с пандуса, — тогда что уж тут. Тогда пойдем.

Никс взяла шляпу и бутыль с вином, Рин подхватил гитару, и они двинулись по слабо освещенной набережной в ночь, что еще темней.

Говор засыпающего города остался позади, утонув в шумном морском шепоте, мерном, завораживающем.

Асфальтовое покрытие вскоре уступило место щебневой насыпи, которая, в свою очередь, уткнулась в большие черные валуны, сложившиеся пологой лестницей. Исполинские каменные ступени гребнем огибали высокую скалу слева. Из-под крутого каменного бока вынырнула полная луна, доселе прятавшаяся там от взгляда, и на обтесанные камни легли две длинные сине-фиолетовые тени.

Через несколько минут показалась и обещанная Рином пещера. Окруженная расколотыми булыжниками, конусовидными, как будто бы острыми на сколах, она походила на черный зев мифического морского чудовища. Слева, внизу, было море, а справа — скала, и пути в обход пещеры не наблюдалось, разве что, вплавь… Прежде чем ступить под каменные своды, Никс попыталась вызвать огонь, и даже руку приподняла, чтобы щелкнуть пальцами и…

— Никакого огня, — сказал Рин, едва заметив ее жест. — Так пройдем.

— Но ведь… там темно!

Он повернулся к ней вполоборота, глянул искоса и произнес со вздохом:

— Руку давай.

— Тебе, м… магу?..

Ей самой не верилось, что она это произнесла.

— Да забей, мы уже плечами пару раз соприкоснулись, да и за локоть я тебя таскал — поздно ты спохватилась.

— Ты, что ли, видишь в темноте?

— Просто поверь мне.

Никс, слегка поколебавшись, подчинилась и протянула руку ладошкой вверх. Рин взял ее за запястье, и легкое прикосновение его совершенно неожиданно оказалось горячим, словно по коже разлился плавленый свечной воск. Никс даже охнула, но потом как-то очень быстро привыкла к такой температуре. И все же, пока они пробирались через нутро пещеры, где света не было совсем, где от ядреного запаха слезились глаза, а сверху доносилось пугающее шелестение, тысячекратно отраженное от стен, Никс не выдержала и спросила тревожным полушепотом:

— Ладно, побитый… Но у тебя температура, что ли? И ты вот это больной пошел на набережную петь?