Край воронов, или Троянский цикл

В кабинете физики попахивало большей торжественной расправой, Тамара Гавриловна была еще старше своей коллеги – не сказать, что грузнее. Катя уже рыдала над своей тройкой за четвертную. Артему хватило бы уже и этого – как реагировать на двойку, он еще не придумал. В Троевой тетради против обыкновения стояла четверка, свою собственную в раскрытом виде с «хотя бы тройкой» он принял на обмен из рук друга. Чужую работу всегда легче открывать после проверки – и они этим пользовались. Никому уже не лезла в голову последняя лабораторная, которую они записали почти под диктовку. До конца урока предательски тряслись руки, и маленькие гири, которые нужно было пинцетом доставать из коробки, градом валились с чашечек весов. После объявления четвертных оценок грохнулись и сами весы. В лаборантской. Где он пытался поставить их на полку рядом с другими. Чашечки были подвешены на лесках, все друг за друга зацепилось и рухнуло оземь. Гавриловна явилась в дверях и прогнала его. Впрочем, это было не удивительно, его она всегда гоняла не за безделье, как остальных, а за дело. Летом на практике он в одиночку драил до усталости весь пол, а она нашла потаенный грязный уголок и не поставила ему даже пометки о работе. Ладно, весы он действительно спутал. Хотя и это не удивительно после нынешней нервотрепки. Удивительным было другое – четвертная тройка по физике!

Вторую выставили по черчению. Мама – инженер-чертежник!.. В кого только он уродился таким? Ах, как не хочется вспоминать в этот момент, что у тебя еще отец имеется. Поглядеть бы ей в глаза, этой Наталье Михайловне, которая называла их «сундуками», немного косила взглядом и, как оказалось, выставляла корявые отметки. Пройти бы в ее кабинет да поймать бы ее взгляд хоть в какой-нибудь наклонной плоскости, но он продолжает сидеть в душном маленьком классе, где занимается английским языком слабая подгруппа; стульев на всех не хватает, сидят с Троем на одном, дневники держат на коленях, а молоденькая англичанка-классная (До чего же мила! А маленькая ее дочка еще более прелестнее) со скоростью света диктует оценки, едва успевая соотнести фамилию с цифрой на строке; при таком темпе невозможно не только сочувствовать, но и вообще понимать, у кого что стоит. Наверное, никто не уразумел, что у него два «косяка», хотя в дневнике весь столбик аккуратно смотрится; вторая тройка получилась вообще остренькая, красивая, прямо чертежным шрифтом… И есть у тройки даже положительные ассоциации – и друг Тройка, и квартира номер три, куда брести теперь с тяжелым сердцем. Начинается за окнами темный вечер из серии предновогодних, зимние каникулы можно считать открытыми – а как теперь расслабишься, когда понимаешь, что вряд ли ты заслужил отдых…

– Что случилось? – воскликнула Селена, едва он появился на пороге.– Я даже испугалась. Не избит, не искусан, не ограблен… Ты плакал?

– Плакать тут заколебаешься, – выдавливает Артем и быстрым взглядом отмечает, что в квартире они одни. Где же Олег, где этот великолепный мужчина, который прожил с ними четыре месяца и которого при всей радости не поворачивался язык назвать материным любовником, хотя в открытую ночевали они вдвоем в одной постели – и лежал Олег на месте отца, где же еще…

– У меня две «удочки», ма!..

– Дебют! – оценивающе замечает Селена, присаживается и садит его напротив.

– У меня ведь по устному пятерка, тройки только за письменное – все вместе получается «четыре». Почему она сделала перекос в сторону письменных? Она просто скопировала оценки за контрольную в соседнюю колонку, она даже не считала все баллы…

Рассуждал он с горечью, но относительно спокойно, поэтому Селена Станиславовна попыталась предложить ему иные точки зрения на ситуацию:

– Я полагаю, Тамара Гавриловна – опытный педагог. Вероятно, она считает, что практическое применение знаний важнее.

– Незначительные данные, мама, не надо отражать в важном документе. Как у нас было в началке? Нужные оценки ставили в журнал, а дополнительные просто так стояли в тетради за классную работу.

– Как я понимаю, спорить с учителем ты не пошел. Значит, отношение у тебя к ней тебе одному известное, как и у нее определенные виды на тебя. Стало быть, все остается как есть. Остальное уже напряги. Предлагаю расслабиться назло всему, тем более что ничего и не происходит.

– Как будто не достаточно того, что произошло, – твердит он упрямо и недоверчиво.

– Это же не процесс в динамике, никто не просит драить люки, пока не поздно. Оценки остались в школьном деле, после исправишь. Пока свободен!

– Как ветер, мама. Сейчас уедет Тройка в свое небытие, а исправлять одному тяжело…

– А у Тройки тоже тройки?

– У него четверка по физике. Теперь он не отличник, а я даже не хорошист.

– Не будем, действительно, заносить промежуточные результаты в глобальные итоги. Как ты занимался, я видела; что получилось – понятно. Я тебя приму любого. Перед отцом тебе не оправдываться – об оценках он тебя и не спросит…