Край земли. Затерянный рай

Наведя порядок в Приморском, квартет взялся за ближайший городок. Сначала разведка. Потом диверсии. Они умудрялись весьма успешно устранять лидеров наиболее серьезных группировок. А затем предложили сход оставшимся. Сход, на котором должно было произойти окончательное разделение сфер влияния банд, собрали в северной казарме. Совсем рядом с жилищем Михаила, Оливии и Антонио. В бункер под казармой спустилось тридцать девять человек. Вышли оттуда только четверо. Приморский квартет. Никто не знал, как именно они расправились с соперниками. Но с тех пор эту четверку боялись все. И авторитет их возрос неимоверно. Потом им пришлось некоторое время повозиться со сторонниками ликвидированных главарей банд, но теперь, и уже очень давно, Вилючинск находится под неоспоримым протекторатом приморского квартета. А другим выжившим появиться здесь просто неоткуда. Ближайший населенный пункт – Рыбачий – находился на четыре километра ближе к эпицентру. И кто не испарился там во время взрыва, догорел после него. Таким же мертвым и безжизненным выглядел находящийся на противоположном берегу Петропавловск-Камчатский. И взгляд на него в бинокль лишь подтверждал опасения, что жизни там нет уже долгие годы.

Осторожно оглядевшись, Михаил убедился, что на заводе пока никого нет. Он выкатил из пролома в стене тележку, загруженную сегодняшними пожитками, и прицепил ее к своему велосипеду, спрятанному в высокой траве у стены. Затем направился к берегу бухты, чтобы по серому прибрежному песку обойти общину и добраться до своего жилища.

Не успел он дойти до поваленной ограды территории завода, как услышал голос, донесшийся с крыши старого кунга, мимо которого Михаил в этот момент шел.

– Ай-ай-ай, Миша. Какой же ты скверный человек.

Крашенинников замер, медленно повернул голову и поднял взгляд. На крыше кунга на корточках сидел Андрей Жаров. Один из того самого квартета. В левой руке он перебирал четки из автоматных гильз, в правой держал пистолет ТТ.

– У нас ведь с тобой уговор, Миша, – продолжал Андрей. – Если ты хочешь поискать в нашей тихой гавани что-то для себя полезное, ты уведомляешь меня, или Горина, или Вишневского, или Цоя. Ты просишь у нас разрешения явиться сюда и копошиться в наших вещах. И только если его получишь, ты приходишь и роешься. А потом показываешь все, что добыл, и мы решаем, что ты можешь забрать просто так, что можешь забрать, предъявив адекватную плату, а что не можешь забрать ни при каких обстоятельствах. Забыл, крыса?

– Нет. Я не забыл, – вздохнул Крашенинников.

– Тогда как ты объяснишь, что ранним утром ты уже с полной тележкой пытаешься слинять с нашей территории?

– Я пришел ночью и не хотел никого из вас беспокоить. – Сказав это, Михаил поморщился от того, насколько глупо звучала эта отговорка.

– Ну и какого хрена ты пришел ночью, мать твою?

– У меня бессонница.

– Вот как, – ухмыльнулся Жаров. – Тогда позволь дать тебе бесплатный совет. Если у тебя бессонница, сдерни трусики со своей финской подруги и засади поглубже. Через пять минут уснешь как младенец.

После этих слов за кунгом раздался чей-то хохот, и оттуда вышел молодой парень с автоматом. Один из подручных квартета. А следом вышел Евгений Горин с СВД в руках. Он ткнул прикладом винтовки автоматчика в бок, чтоб тот прекратил смеяться.

– Или этой ночью не твоя очередь, а твоего хромоногого приятеля? – продолжил глумиться Жаров.

Кулаки сжались, и Михаил зло посмотрел на Андрея:

– Не смей так говорить!

Тот спрыгнул с кунга и подошел ближе.

– Или что?

– Я просто прошу проявить уважение…

– Уважение? – Голос Жарова был таким спокойным и в то же время угрожающим, что Михаилу хотелось уже, чтоб тот, наконец, сорвался на крик. – А с какой стати я должен проявлять к тебе уважение, а? Ты проявляешь к нам уважение? Ты нарушаешь установленные нами правила. Нарушаешь наш уговор. А теперь говоришь об уважении? Вытряхивай все из тележки.

– Послушай, Андрей…

– Вытряхивай все из тележки! – Он, наконец, повысил голос, но легче от этого не стало.

Крашенинников вздохнул и выполнил требование, опрокинув двухколесный прицеп своего велосипеда и высыпав на землю все, что тайком насобирал ночью.

– Та-а-к. – Жаров присел на корточки и принялся перебирать трофеи. – Это что? Паронит?

– Да. Но там еще много листов его. Я взял только два небольших куска.

– И зачем?

– Хочу вырезать из них прокладки на блок цилиндров и масляный поддон.

– Ах да, ты же там какой-то драндулет собираешь, – покачал головой, отбрасывая в сторону неровные куски паронита, Жаров. – Ну и как успехи?

– Пока не очень…

– Так, а здесь что? – Андрей размотал бечевку на тяжелом вещмешке.

– Шурупы, гайки, шайбы, гровера, гаечные ключи.

– Так-так. Вижу. Однако наглости у тебя хватило…

– Слушай, Андрей, здесь тонны этого добра.

– Разумеется, – кивнул Жаров. – Здесь тонны. Но и океан состоит из капель. А все эти болты и гайки на деревьях не растут. Нет сейчас производств. А значит, и ресурс этот не восстанавливающийся, в отличие от кедровых шишек и черемши.

– Я просто хочу собрать машину.

– Ну, а мне какой интерес в этом, а Миша?