Крайне аппетитный шотландец

Боль, которую я с таким усердием преодолела, больше не была тупой, а снова обострилась. Она сдавила грудь и заползла в горло, мне потребовались все силы, чтобы не отрывать взгляда от своего ежедневника на коленях. У меня никогда не возникало желание причинить вред другому человеку, но в тот момент мне захотелось свести с ней счеты.

Я не внесла никакого вклада в эту встречу — не могла смотреть на Бет. Сразу представляла Рори, ведущего жизнь с кем-то, кроме меня. Я держала себя в руках, а потом улизнула, сославшись на загруженный график. И это было хорошо. Ну, насколько возможно, учитывая, что я только начала понимать, что между нами все кончено. Может, на самом деле, между нами никогда ничего и не было. Мое принятие реальности, очевидно, происходило медленно, независимо от того, что я говорила себе раньше, потому что отношения не строятся на одном замечательном завтраке и большом количестве секса. Что бы не было сказано тем утром, этого явно было недостаточно.

В офисе, когда бы не упоминалось о мероприятии для Мэйбери — Мэйбери это фамилия Бет, и не сомневайтесь, это мероприятие именно для нее — я мысленно удалялась. Я не смотрела ни на коллажи, ни на меню или список гостей. Не хотела в этом участвовать и бралась за любые другие свободные проекты, кроме ее. Я не желала открывать этот ящик Пандоры и всеми силами пыталась игнорировать его. Хорошо, что я работаю на крупную компанию.

Так вот, даже спустя столько времени, кажется, мне не становилось лучше. Я просто обманывала себя, но в какой-то момент реальное положение вещей должно было дойти до меня, учитывая, что я работала в компании, по сути занимавшейся организацией вечеринки в честь помолвки мужчины, которого, как бы я не старалась, никак не могла разлюбить.

Мужчины, который говорил, что любил меня, а потом ушел, не оглядываясь.

Любовь — это боль в заднице.

А знаете, что еще является вышеупомянутой болью в заднице? Кишечный грипп. Он обрушился на наш офис три дня назад с пугающей скоростью, свалив с ног половину нашей команды, а потом заразил, кажется, каждое бюро по предоставлению временных официантов в радиусе десяти миль.

И именно поэтому я оказалась этим вечером не только на месте проведения мероприятия — вечеринке в честь помолвки — но еще и в наряде официантки. У меня не было выхода, когда в конце дня стало ясно, что мы все должны отправиться сюда прямиком из офиса.

"У нас нет выбора", — сказал владелец компании, созвав нас всех в свой кабинет для поднятия морального духа в коллективе. "Нам нужны все свободные руки", — повторил мой непосредственный руководитель, хотя я не замечаю в ее руках подноса, наполовину наполненного канапе.

Поднос скользит у меня в руках, я обливаюсь потом, вцепившись в него мертвой хваткой. Я перебрала в голове все варианты — внезапная смерть родственника, самой притвориться больной — но довольно быстро стало понятно, если хочу сохранить свою работу, я должна взяться за дело. А я не только хочу сохранить работу, она мне нужна.

Адвокаты по бракоразводным делам не дешевы.

Пока что мне удавалось избегать встречи с Рори, но надолго ли? Он, как будущий жених, должен быть где-то тут. Что я почувствую, когда увижу его? Возможно станет еще хуже, чем сейчас. Волнение сдавливает грудь, затрудняя дыхание. Если повезет, при виде его я упаду в обморок, и не надо будет делать вид, что все в порядке. Бедняжка второсортная Фин.

Я оттягиваю ворот своей рубашки. Мне так жарко, кажется, будто я вращаюсь в одном из кругов ада. Знаю, что в аду мне уготовано местечко, небольшое пространство в кругу, предназначенном для мучения душ тех, чьи похотливые аппетиты взяли верх над смыслом жизни.

Вот где я буду торчать в загробной жизни.

Черт ты побрал тех, кто организовывает семейные встречи для ста пятидесяти семи родственников и близких друзей. А еще до кучи, будь прокляты те, кто живет в шикарном районе Хайгейт, месте проведения вечеринки и бесспорно доме невесты.

Пот стекает у меня по позвоночнику, когда я проталкиваюсь с пустым поносом обратно на кухню.

— Я на эту хрень не подписывался, — жалуется Джей, человек, за которым, в конечном итоге, было закреплено это мероприятие. — У меня степень магистра, черт возьми.

Я пытаюсь улыбнуться в ответ, не в силах вымолвить не слова. Если я открою рот, чтобы произнести что-то кроме "Скумбрия, маринованная в лимоне, с сорбе из авокадо и розовой маринованной редиской, мадам?", я, вероятнее всего, закричу или расплачусь и не знаю, что хуже. Полагаю, моя улыбка выдает по крайней мере часть моего состояния, когда Джей, подойдя ближе, кладет одну руку мне на плечо, а во второй вертит свою тоненькую черную косичку.

— Ты себя плохо чувствуешь? Вот, черт! — с визгом он отскакивает назад. — Ты тоже заразилась, мать твою!

— Нет, — отвечаю, сглатывая, крошечное слово словно осколки стекла в горле. — Не заразилась.