Крайние меры

Под стук вагонных колес она снова и снова прокручивала в памяти последние два года своей жизни. А затем память, как ниточка с подхваченного игривым котенком клубка, стала разматываться дальше и дальше.

Татьяна Дубравцева родилась в небольшом донбасском городке, и чуть ли не первыми ее детскими впечатлениями стали курящиеся под дождем терриконы – огромные горы пустой шахтной породы. Ее отец был, как почти все мужчины городка, шахтером, но девочка не помнила отца – ей еще не исполнилось пяти, когда Тарас Дубравцев погиб, но не трагически и геройски, с всероссийским резонансом, как погибают заваленные породой или сгоревшие в метановом взрыве горняки, а в вульгарной пьяной драке. В семье детей больше не было, и весь мир для Галины, ее матери, сошелся клином на маленькой Тане. Мать тоже была связана с шахтой, работала бухгалтером в шахтоуправлении.

Судьба Галины, молодой и смешливой украинской девчонки, сложилась как-то уж очень несуразно даже для любимого отечества, где женские судьбы по-другому не складываются. Замуж за Тараса, который был на двенадцать лет старше ее, она выскочила "по дури", когда уже нельзя было скрывать нечаянно случившуюся беременность, а от аборта ее отговорила мать, Танюшина бабушка, и как же потом была Галина ей за это благодарна! Тарас противиться браку не стал, но ни о какой не то что любви, но хоть скромненькой взаимной симпатии к концу первого полугодия семейной жизни и речи быть не могло.

Сильный, по-ослиному упрямый, злобноватый и тупой, хотя необыкновенно, по-былинному красивый Тарас любил выпить, поволочиться с неизменным успехом за бабенками, липнущими на такого красавца, как мухи на мед, а от молодой жены требовал лишь вовремя приготовленного обеда и ужина, чистого белья да очень немудрено понимаемых сексуальных услуг. Несмотря на свою изумительную внешность, любовником он был бездарным, занудно и грубо насиловал Галину чуть не каждую ночь, после чего отворачивался к стенке и засыпал, переливчато храпя и почему-то скрипя во сне зубами. Понятно, что ничего, кроме тоскливого ужаса и физического отвращения, такой секс у изначально пылкой, страстной и отзывчивой, как большинство украинок, Галины вызвать не мог, что потом совершенно неожиданно, не по правилам и не по науке скажется на характере и судьбе ее дочери.

Галина еще не отняла маленькую Таню от груди, а муж уже начал поколачивать ее, и чем дальше, тем больше. Маленькую дочку он трезвым просто не замечал, а выпив, впадал в слюнявое сюсюкающее умиление и становился противным Галине до тошноты. Будучи от природы глупым, чутье он имел буквально волчье, и это настроение жены ощущал на подсознательном уровне. А рука у него была тяжелая!

На беду, у Галины оказалась очень слабая, астеничная нервная система. Ей бы хоть немного понимания, ласки, любви… Мать, отец и братья остались хоть и недалеко, но почти сразу после свадьбы они по настоянию Тараса переехали из одного города – спутника Макеевки – в другой, в котором у Галины даже знакомых, даже школьных подруг и то не было.

Вот и случилось так, что, когда Тараса зарыли, она была уже не совсем нормальной. Все зло мира для этой молодой женщины сосредоточилось в мужчинах вообще, во всяких, а особенно в покойном муже. Надо было любой ценой уберечь донюшку, маленькую Татьяшеньку от этих исчадий ада! Пугать ребенка страшными рассказами, обрушивать на головку маленькой девочки чудовищные кошмары, действующими лицами, врагами в которых неизменно оказывались «они», Галина начала если не прямо над гробом мужа, то близко к тому. А про отца могла рассказывать дочери бесконечно, вспоминая каждый день своей сломанной жизни, еще раз переживая, но не изживая свою боль в этой "семейной саге". Но слушал-то ребенок, которому десяти лет еще не исполнилось!

Любой педагог, любой психолог, независимо от школы, от исповедуемых идей, со стопроцентной вероятностью предсказал бы, что ранимая детская психика будет необратимо разрушена, а из девочки в лучшем случае вырастет истеричная психопатка почище матери. Ан не вышло! Как бы не наоборот…

Детское сознание неисторично. Ребенок не умеет, а потому не любит осознавать последовательность событий. Он старается пережить их разом, как сказку, как миф. Так что зауряднейший, серый – дальше некуда – в реальной своей жизни Тарас из рассказов матери вставал злодеем эпического размаха. Кощеем Бессмертным.

Можно влюбиться до сладкой одури в Кощея? Если ваш ответ сугубо отрицательный, то в детской психологии вы разбираетесь, как кошка в алгебре. Очень даже можно. Не в Финиста же Ясного Сокола, героического, правильного и скучного, как тумба. К тому же, дочь самого Кощея – это о-го-го! Не то что соплюхи-одноклассницы, которые и не знают даже, что! мужчина! может! сделать с девочкой! А я вот знаю. Правда, только по рассказам матери. Пока по рассказам.