Крайние меры

Я никогда не верил в нее. Считал, что нам совершенно нечего делать в этом регионе, и история полностью подтвердила мою правоту. Наше пребывание там не сыграло никакой роли. Я выступал против вовлечения США в войну в Корее и потерпел поражение. Боролся против «Больших советников» еще по ряду вопросов, касающихся Советского Союза. В частности, не верил в мудрость политики атомного шантажа. Был убежден, что она может привести только к гонке ядерных вооружений. И в этом вопросе я оказался прав, но мнение Миллгейта и его сторонников возобладало. К 1952 году им удалось убедить всех в том, что я настроен прокоммунистически. И со мной было покончено. А обострение «холодной войны» в середине пятидесятых... Ведь это дело их рук. Как и вьетнамская война. По их вине погибли сотни тысяч людей. Они вошли в сговор с военно-промышленным комплексом, и внешняя политика определялась интересами их банковских счетов.

Все эти обвинения Деннинг выдвигал и семь лет назад. Этой проблемой занимался в то время и Питтман. Они с Деннингом встретились. Но тогда Деннинг не смог привести никаких доказательств, подтверждающих его обвинения. Возможно, он сделает это сейчас?

— Уверен, вы уже знаете, — начал Питтман, — о секретном докладе Министерства юстиции, где Миллгейт подозревается в скупке ядерного оружия на территории бывшего Советского Союза.

— Еще одна незаконная сделка, — с горечью улыбнулся Деннинг. — Вот уж поистине, черного кобеля не отмоешь добела.

— С обвинениями все ясно. Но есть у вас хоть какое-нибудь доказательство?

— Все сгорело во время пожара.

Питтман в унынии покачал головой и решил задать вопрос, ради которого и пришел сюда. Но тут возник официант.

— Разрешите предложить вам наши фирменные блюда?

— Я же сказал, позднее, — недовольно бросил Деннинг. — Мы пока не хотим есть.

— Хорошо, сэр. — Официант скис и отошел.

Деннинг поднял было стакан с виски, но тут же поставил его на стол. От Питтмана это не ускользнуло, и он предложил:

— Давайте поговорим о другом. Доводилось ли вам когда-нибудь слышать о человеке по имени Данкан Клайн?

Деннинг внимательно изучал Питтмана, старческое лицо его было напряженным.

— Как вы сказали?

— Данкан Клайн.

— Вы уверены, что мы с вами раньше не встречались? — снова спросил Деннинг.

Питтман постарался ничем не выдать своего волнения.

— Убежден, что нет.

— Может быть, я видел вас в телевизионных новостях. Разговор о Миллгейте, Ллойде и других вызвал у меня ассоциации...

«Проклятие, — подумал Питтман. — Он не помнит о встрече семилетней давности. Он видел меня в теленовостях, которые буквально поглощал после смерти Миллгейта, как единственную доступную ему информацию. Злорадствуя, он читал и перечитывал все статьи, не пропускал телепередач и, конечно же, десятки раз видел мои фотографии. Правда, я сильно изменился. К тому же назвал другое имя и поэтому он пока не узнал меня. А что, если узнает?»

— Не имею понятия, как это объяснить, — сказал Питтман.

— Данкан Клайн, — вмешалась Джилл, с явным намерением отвлечь Деннинга от опасной темы и перевести разговор в нужное русло.

Деннинг бросил на Питтмана еще один пристальный взгляд и повернулся к Джилл.

— Нет, это имя мне ничего не говорит. Может быть, я его вспомню в контексте.

— Преподаватель Академии Гроллье. Той самой, где учились «Большие советники». Он был их главным учителем.

— А... — произнес Деннинг.

— Вспомнили?

— Нет, но... странно.

— Что?

— С годами события тридцати— и сорокалетней давности отчетливо встают в памяти, а что произошло всего месяц назад, я не могу вспомнить.

— Сорокалетней давности? Неужели?

— Тысяча девятьсот пятьдесят второй год. Лето. Все словно было вчера. Поворотный момент в моей жизни. В тот месяц республиканцы провели свой съезд и выбрали Эйзенхауэра кандидатом в президенты. Практически он прошел в первом же туре голосования. Эйзенхауэр и Никсон. Учитывая настроение в стране, я не сомневался, что на предстоящих выборах Эйзенхауэр одолеет Стивенсона. Очевидно, еще лучше понимали ситуацию Миллгейт и остальные. Сразу же после съезда они направили все усилия на то, чтобы сблизиться с влиятельными республиканцами. И с легкостью перешагнули барьер, разделяющий демократов и республиканцев, демонстрируя свое искусство манипулировать людьми и политикой.

Питтман заметил, что Деннинг весь залился краской, а над верхней губой ярко заблестели капельки пота.

Деннинг взял стакан, но не с виски, а с водой, отпил немного и продолжил: