Кракен пробуждается

– Коммуникации. Вот, посмотрите сюда, – Бокер развернул карту, – немного ниже экватора – впадина Романш. Это узкий перешеек в подводных рифах Атлантического хребта – единственный проход, связывающий бассейны Западной и Восточной Атлантики. Здесь начинается изменение окраски. Причина наверняка вот в чем: некто на дне, мне сдается, не удовлетворен состоянием прохода – возможно, он загроможден обломками скал или мелковат, а может, слишком узок. Так или иначе, его как минимум нужно очистить от наслоений ила, что, видимо, и происходит. В общем, что бы то ни было, это каким-то образом связано с благоустройством.

Мы молчали, переваривая его слова.

– А вот эти две точки? – Филлис первая собралась с мыслями. – В Карибском море и Гватемальской котловине.

Бокер достал портсигар и предложил нам закурить, но мы вежливо отказались. Тогда он закурил сам, откинулся на спинку кресла и, выпустив под потолок тонкую струйку дыма, произнес:

– Как вам понравится такая идея – туннель, связывающий Глубины по обе стороны перешейка? Вспомните историю Панамского канала.

В чем, в чем, а в узости мышления Бокера не упрекнуть, если уж он выдвигает теорию – так это действительно Теория. И что самое главное: еще никому не удалось его опровергнуть. Проблема в том, что бокеровские гипотезы совершенно неудобоваримы для нормальных людей. И как ни хороша была очередная его гипотеза, она костью застряла у меня в горле, что случается со мной нечасто, ибо я всегда считал себя чуть ли не шпагоглотателем. Так что до конца разговора я занимался тем, что пытался расправиться с этой злосчастной костью. У меня не было ни мыслей, ни слов, ни сил, чтобы хоть что-то противопоставить безукоризненной логике Бокера. На прощание он подкинул нам еще один сюрпризик.

– Вы, конечно, слышали о двух невзорвавшихся атомных бомбах?

– Конечно…

– А что вы знаете о вчерашнем атомном взрыве, за который ни одна страна не взяла на себя ответственность?

– Вы думаете, что это одна из тех бомб? – неуверенно спросила Филлис.

– Почти уверен. Очень хотелось бы думать, что это не так, но… но вот что любопытно: одну бомбу сбросили у Алеут, другую – во впадину Минданао, а эта взорвалась недалеко от Гуама…

– Как жаль, – сокрушалась Филлис, – что в свое время я не была прилежной ученицей и наплевательски относилась к географии, которую бедняжка мисс Попл тщетно пыталась в меня вдолбить. Каждый день всплывают какие-нибудь новые названия, о которых я сроду не слышала.

– Не унывай, – утешил я, – в военных сводках упоминаются такие названия, о которых сами географы порой не подозревают, не говоря уж о том, что на обычных картах они и вовсе не значатся.

– Вот опять… сообщают, что около шестидесяти человек смыло какими-то цунам, прошедшими над островом Ростбифа. Где этот Ростбиф? И что еще за цунам?

– Не цунам, дорогая, а цуна́ми, по-японски – волна, гигантская волна, возникающая в результате подводных землетрясений. А где находится Ростбиф – понятия не имею, зато могу предложить целых два острова Сливового Пудинга.

– И чего ты вечно корчишь из себя отличника, Майк? – Филлис осуждающе посмотрела на меня. – М-да, интересно, как это все нас коснется?

– При чем тут мы?

– Я о том, что сейчас происходит на дне.

– С чего ты взяла, что это не настоящие цунами, и связываешь с ними…

– Ах, – перебила меня Филлис, – как звучит: настоящие цунами, с ними, с нами, сними-снами… что еще случится с нами?

– Хорошо, – не выдержал я. – Давай попробуем разобраться.

– …сними-снами…

– Если тебя это так волнует, можешь позвонить своему ученому другу Матету.

– …настоящие цунами…

– У него непременно есть сводки. Он тебе скажет точно – настоящие они или ненастоящие, или…

– Ты уверен? А как они это узнают?

– Спроси чего-нибудь полегче. Узнают и узнают. Матет обязательно в курсе, если там что-то не так.

– Хорошо, – сказала Филлис и вышла из комнаты.

Не прошло и трех минут, как она вернулась.

– Настоящие цунами. Цитирую: «Небольшое сейсмическое возбуждение, произошедшее вблизи острова Святого Амброзия; долгота такая-то, широта такая-то». Кстати, Ростбиф – второе название острова Надежды.

– А где этот остров Надежды?

– А кто его знает, – Филлис беспечно махнула рукой.

Она взяла газету и села на диван.

– Как скучно, – сказала Филлис, сдерживая зевоту, – ничегошеньки не происходит.

– Пока… – резонно заметил я.

– Вчера звонил капитан Винтерс: за два месяца – ни одного сообщения о болидах.

– Он как-нибудь прокомментировал это событие? – Я достал сигарету.

– Нет, просто упомянул между делом.

– Бокер сказал бы, что закончилась первая фаза колонизации: его первопроходцы обустроились, дальнейшее зависит от того, как они будут жить: либо долго, либо в долгах.

– Я думаю – в долгах, а, как говорят русские: «Долг платежом красен».

– Плачу́ и пла́чу, плачу́ и пла́чу… – отозвался я. – Если бы кто-нибудь услышал домашнее чириканье лучшей специалистки по сенсациям, он смог бы составить нам конкуренцию.

Филлис пропустила мое замечание мимо ушей.