Крах 1941 – репрессии ни при чем! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию?

Однако заместитель наркома обороны командарм 1-го ранга Г.И. Кулик на апрельском совещании прямо признал, что неумение или даже нежелание организовать разведкуу советского комсостава появилось отнюдь не после репрессий 1937–1938 гг.: «22-й год в Красной Армии говорим о разведке» ⁷⁸. «Общий для всех начальников и штабов и чрезвычайно опасный прорыв – слабость разведки» – констатировался еще в докладе начальника 2-го отдела Генштаба РККА А.И. Седякина от 1 декабря 1935 г. «Об итогах боевой подготовки РККА за 1935 учебный год…», а выступавшего 9 декабря того же года на Военном совете командующего войсками Забайкальского военного округа И.К. Грязнова просто прорвало: «Разведка – это буквально какой-то жупел Рабоче-Крестьянской Красной Армии»… ⁷⁹И действительно, документы, освещающие ситуацию в трех самых крупных военных округах, свидетельствуют, что оценка Седякина была еще слишком мягкой, что разведка в «дорепрессионном» 1935-м – в точности, как и в финскую войну! – была не просто «слабой», но сплошь и рядом не организовывалась вообще. Что их командиры «забывают» вести разведку непрерывно – это признали тогда годовые отчеты (!) и КВО, и Приморской группы ОКДВА, и автобронетанковых войск ОКДВА, и 34-й стрелковой дивизии Приамурской группы ОКДВА (соответственно от 11, 11, 19 и 6 октября 1935 г.); подчиненные А.И. Седякина констатировали то же самое и для БВО; случаи нежелания комсостава организовывать разведку имелись в половине тех частей УВО/КВО и БВО, по которым сохранились материалы проверок их весной – летом 1935-го московскими инспекторами (в 151-м и 153-м стрелковых полках 51-й стрелковой дивизии и в одном из полков 27-й стрелковой. На учениях 51-й в начале июня 1935 г. из-за этого не знали, что «противник» скрытно отошел на второй рубеж обороны, и в течение двух часов проводили артподготовку по пустому месту, выпустив на ветер полтора боекомплекта…).

По оценкам директивы наркома обороны № 22500сс «Об итогах оперативной подготовки за 1936 год и о задачах на 1937 г.» и приказа наркома № 00105 «Об итогах боевой подготовки за 1936 год и задачах на 1937 г.» (соответственно от 10 и 3 ноября 1936 г.), разведка была «наиболее слабым звеном во всех видах боевой подготовки», «слабым местом подготовки большинства частей и соединений» и в 36-м ⁸⁰. «Слабая» или «неудовлетворительная» организация разведки, а то и полное ее отсутствие отмечены и во многих сохранившихся от этого года материалах проверок частей и подразделений БВО и ОКДВА; то, что организация и ведение разведки является «слабым местом» командиров-танкистов ОКДВА, признал даже годовой отчет этой армии от 30 сентября 1936 г. ⁸¹. А в КВО – опять-таки согласно его же годовому отчету от 4 октября 1936 г.! – «недочеты в организации и ведении разведки» были тогда таковы, что на учениях часто возникали ситуации вроде той, в какую попал в январе 1940-го 17-й лыжный батальон, когда о противнике ничего не знали до тех пор, пока не попадали под его пулеметный огонь… ⁸²

В условиях, приближенных к боевым, разведку в 36-м не организовывали еще чаще. «Разведка по-прежнему не привилась у всех сверху донизу», – констатировал, понаблюдав в конце августа 1936 г. за Полесскими маневрами КВО, начальник УБП РККА А.И. Седякин. Разведку танковых соединений, участвовавших в сентябре в Шепетовских и Белорусских маневрах, он оценил как «немощную» и «недееспособную» ⁸³. Из четырех соединений, наступавших на больших тактических учениях под Полоцком 2–4 октября 1936 г., разведка была неплохой лишь в одном и лишь 2 октября, а в двух (1-й тяжелой танковой и 18-й механизированной бригадах) ее вообще не вели. Организацию разведки часто игнорировали и в обеих дивизиях ОКДВА, выведенных на мартовские маневры в Приморье – где войска, как и в финскую войну, действовали в плохо просматривавшейся лесистой местности…

Ну, а в реальной боевой обстановке разведку в том году не организовывали еще чаще, чем на маневрах! Так было, по крайней мере, в двух из трех пограничных конфликтов 36-го на Дальнем Востоке – под Хунчуном 25 марта и у Турьего Рога 27 ноября (где, как мы помним, разведку не стали организовывать даже командир 63-го стрелкового полка полковник И.Р. Добыш и командир отдельного кавэскадрона 40-й стрелковой дивизии – т. е. разведывательнойчасти! – капитан С.А. Бонич…).

Судя по трем крупнейшим округам, не лучше, чем в финскую войну, обстояли тут дела и в первой, «дорепрессионной» половине 1937-го. Вывод отчета штаба ОКДВА от 18 мая 1937 г., согласно которому в этой армии не умеют «достаточно искусно организовывать и вести разведку» ⁸⁴, полностью подтверждается источниками, освещающими ее конкретные части и соединения. То, что «организация непрерывной разведки является слабым местом», значилось и в приказе комвойсками КВО № 0100 от 22 июня 1937 г.; то же читаем и в годовом отчете БВО от 15 октября 1937 г.: «вопросы разведки продолжают по-прежнему оставаться узким местом»… ⁸⁵