Крах 1941 – репрессии ни при чем! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию?

Командир двинутого под Влодаву на помощь 52-й дивизии 253-го стрелкового полка 45-й стрелковой дивизии 5-й армии Украинского фронта утром 1 октября получил от своей разведки весьма полные данные об организации обороны местечка Вытычно, занятого частями Корпуса охраны пограничья из группы генерала В. Орлик-Рюкеманна. Тем не менее он не просто не направил свой 2-й батальон в обход обороняющихся (что заодно отрезало бы им и путь на соединение с польскими войсками в районе Варшавы), не просто атаковал их в лоб, а двинул его прямо в «огневой мешок», устроенный между местечком и восточным берегом озера Вытыцке! Только после провала атаки (на которую явно пришлась бо́льшая часть 132 убитых и раненых, потерянных в тот день под Вытычно 45-й дивизией³) и отхода поляков перед 1-м батальоном из Вытычно на запад 2-й был направлен наперерез отступавшим…

Ну, а командование 151-го стрелкового полка 8-й стрелковой дивизии 4-й армии Белорусского фронта, «организовывавшее» 22 сентября штурм форта «Сикорский» Брестской крепости, вообще не думало над своими действиями. Оно просто раз за разом, без всякой артиллерийской и инженерной подготовки, бросало пехоту в атаку на валы форта. И это при том, что «Сикорский» (бывший русский «Граф Берг») не только стоял на открытой местности, хорошо простреливавшейся оборонявшими его поляками из маршевого батальона 82-го пехотного полка, но и был опоясан рвом 8—10-метровой глубины!

Не многовато ли примеров слабости тактического мышления было явлено всего в нескольких боях, прошедших в течение десяти дней в одном районе?

Что до инициативных и решительных действий командиров соединений, то в Белорусском округе они имели место и до начала массовых репрессий; правда, нельзя сказать, что это было типичным явлением. На военной игре, проведенной в 20-х числах марта 1935-го в Бобруйске начальником 2-го отдела Штаба РККА А.И. Седякиным с командирами шести соединений БВО (5-го стрелкового корпуса, 4-й и 8-й стрелковых и 4-й кавалерийской дивизий и 3-й и 4-й механизированных бригад), решения пяти из них (всех, кроме комкора-5 С.Е. Грибова) отличались «недостаточной оригинальностью и смелостью в тактическом маневре»⁴. Трудно сказать, к какому звену относились те «командиры», чьи «инициативные решения» Седякин, по его словам, наблюдал на окружных маневрах и корпусных учениях, прошедших в БВО в сентябре 1935-го⁵. Но показательно, что еще в октябре 1936-го на больших тактических учениях под Полоцком из двух командиров механизированных бригад один – комбриг-16 полковник С.Н. Амосов – действовал нерешительно и что еще в первых числах июня 1937-го в 23-м стрелковом корпусе, единственном освещаемом источниками с этой стороны тогдашнем соединении БВО, старший и высший комсостав (т. е. и командиры дивизий) на занятиях с войсками и штабных выходах в поле выказывал «отсутствие решительности и распорядительности […] при неожиданностях (порван мост, колонна подошла к зараженному участку)»⁶, т. е. в ситуации, похожей на ту, в которой оказался 17 сентября 1939 г. комбриг С.М. Кривошеин…

В Киевском же округе, согласно даже его нещадно «лакировавшим» действительность годовым отчетам об итогах боевой подготовки (в дальнейшем подобные документы будут именоваться годовыми отчетами) от 11 октября 1935 г. и 4 октября 1936 г., «некоторые» (в действительности, возможно, многие) высшие командиры не обладали «достаточным умением» (в действительности, возможно, совсем не умели) учитывать, планируя операцию, такие факторы, как пространство, время и наличие сил и средств⁷. Иными словами, в «предрепрессионном» КВО «некоторые» (а может быть, и многие) высшие командиры не смогли бы принять решение, принятое 18 сентября 1939 г. командармом 2-го ранга О.И. Городовиковым, который как раз учел:

– и пространство (145-километровое расстояние от Тарнополя до Львова);

– и время (Львовом было приказано овладеть уже в ночь на 19 сентября);

– и наличие сил и средств (нехватку бензина и тот факт, что танкам БТ-2 и БТ-5 его и при полной заправке могло хватить не более чем на 200 км)…

Как видим, в ряде случаев командиры соединений в сентябре 1939-го мыслили даже лучше, чем их «дорепрессионные» предшественники! Во всяком случае, регресса по сравнению с «предрепрессионным» периодом оперативно-тактическое мышление высшего комсостава Белорусского и Киевского округов к осени 1939-го отнюдь не претерпело.