Крах

Я прошел через обнесенный стеной огород. Его идеальный порядок напомнил мне о том, что дикая природа способна быть покорной и приносить нам пользу. Я вышел на луговину, где в другие дни пони, принадлежавшие Ингрид, а потом и нашим собственным детям, щипали траву. Все, что я видел: сад, луга, почти сухие русла ручьев — говорило о жизни, от которой я был навсегда отчужден.

Кто этот молодой человек, прогуливавшийся по этому лугу, когда он только ухаживал за Ингрид? Где отец, который фотографировал Салли и Мартина, с неуклюжим самодовольством идущих рысью на своих пони?

Я сумел возвратиться в свою комнату, ни разу ни с кем не столкнувшись. Принялся за работу над моими бумагами и старался собраться и взять себя в руки до ленча.

— За Эдварда. — Тост был моим. — Счастливого дня рождения и многих лет жизни всем нам.

— За Эдварда. — Мы подняли бокалы. Анна нервно взглянула на Мартина. Он поднялся и заговорил:

— Дед… и все… Я хочу вам всем нечто сообщить. Мы с Анной подумали, что будет уместно, в честь твоего дня рождения, огласить нашу помолвку! Мама… Дед… — Он смотрел на нас, полный страстного желания, умоляющий, статный и красивый. Легкий оттенок триумфа был в его глазах.

— Вот и прекрасно. Очень хорошо, — сказала Ингрид, — изумительно. Поздравляю, Мартин. Анна, я так счастлива за вас обоих.

— Мартин, я не могу выразить словами, что это значит для меня, — растроганно проговорил Эдвард… — В мой день рождения… Так трогательно, мой мальчик, так трогательно. — Он посмотрел на Ингрид. — У Мартина всегда была нежная душа. Ты сделала хорошо, моя дорогая, — обратился он к Анне. — Ты не возражаешь, что я называю тебя так? Мой внук очень специфичен. Помни, он тоже счастлив, очень счастлив. Милая девочка, прелесть… я думал так с первой секунды нашей встречи.

Салли вскочила и заключила брата в объятия.

— Поздравления вам двоим. Это потрясающая новость.

Вмешался Джонатан со словами:

— Отлично сработано, Мартин! Помни, я видел, что дело к тому идет. Разве не так, Салли? Я всегда говорил, что Анна и Мартин созданы друг для друга. Заметно с самого начала. Этот ваш суперхолодный имидж ни на минуту меня не одурачил. Головы полетели с плеч от любви. В этом нет никаких сомнений.

— Скажи что-нибудь. Ты единственный ничего еще не произнес. Ну, скажи же сейчас. Это необходимо.

— Мартин.

— Па.

— Что может сказать отец в такой ситуации? Это странный и удивительный день. Мои наилучшие пожелания вам обоим.

Должно быть, это хорошо прозвучало, потому что в ответной улыбке было:

— Спасибо, па.

— Вы собираетесь отмечать свадьбу в Хартли? Вы должны…

— Отец! Они всего лишь объявили о помолвке. У родителей Анны могут быть на этот счет свои идеи. Родители невесты…

— О да, я знаю все это. Но с матерью Анны, живущей в Америке, я все же, думаю…

— У нас еще есть время обдумать все это, — примирительно сказала Ингрид. — А действительно, когда вы думаете устроить свадьбу? Наметили какую-нибудь дату?

— На самом деле еще нет, — ответила Анна.

— Так скоро, как только возможно, — почти перебил ее Мартин. — Мы предполагаем через три месяца, считая с сегодняшнего дня, если, конечно, все будет в порядке.

— Три месяца! Это не слишком долгий срок! — Ингрид уже планировала свадьбу.

— Но может быть, мы все-таки отпразднуем это событие тихо и скромно. Анна ненавидит большие свадьбы.

— В самом деле? — сказала Ингрид, пытаясь скрыть разочарование и досаду.

— Мы предпочитаем тихий семейный праздник…

— Семейный! Отец Небесный. Ты должна известить своих родителей, — продолжала Ингрид. — И хорошо бы нам встретиться с ними поскорей.

— Я позвоню им, как только смогу. — Анна взглянула на Эдварда.

— Конечно, конечно.

— Я собираюсь сделать традиционную вещь. Ну, ты знаешь, просить позволения и все прочее. Но Анна чувствует, что необходимости в этом не возникнет. Да, дед, но мы прервали твои именины.

— В самом деле, — грозно-шутливо произнес Эдвард. — И я еще не открывал своих подарков. Давайте прикончим пудинг и выпьем шампанского, а подарки ждут в гостиной. После этого счастливая пара сможет использовать мой кабинет для телефонных звонков.

Когда Анна проходила мимо меня, ее глаза поймали мой взгляд. Я с удовлетворением заметил, что она выглядела несколько печальной.

Я выпил мое виски и отметил, что шампанское добавило веселья в продолжавшуюся вечеринку. Виски довольно сильное зелье. Никто из мужчин обычно не мешает его с шампанским. После такого поражения для тебя нет выхода, сказал я себе. Нет ни гнева, ни ненависти. Только приятие и несущественная боль. Я доверился Анне. Она поверила мне. Если мы хотели «всего, всегда», это был наилучший путь. Ее путь.