Крах

Когда он медленно поднял взгляд, сквозь светло-зеленую листву проглядывали лучи солнца, превращая весь парк в удивительный волшебный фонарь.

Слышалось пение дрозда.

Конни Ландин действительно не хотел умирать.

Он вынул телефон и набрал номер.

32

Понедельник, 5 июня

Обзвонив восемнадцать строительных гипермаркетов, Ди сдалась. Проблема заключалась не только в том, что их оказалось так много. Основная проблема состояла в том, что топоры совсем не обязательно были приобретены в строительном гипермаркете и совершенно не факт, что за один раз. Но все-таки шанс был.

За последние два месяца из восемнадцати магазинов только четыре продали более одного топора марки «Fiskars», модели Х17, за раз. Четыре – не такой уж и плохой результат, но на то, чтобы найти и проверить покупателей, уйдет много времени, учитывая нынешнее положение Ди. Оставалось только надеяться, что Эрьян все-таки подхватит ту ниточку, что она ему бросила, прежде чем ее отстранили от расследования. Ниточка под названием «абсолютно новый топор».

На самом деле, она ждала.

Ждала письма.

Тоска ожидания боролась в ее душе с муками сомнений. Могло ли Национальное оперативное управление за последние два часа вдруг начать суетиться, выйти на Биргит из «Тумбажилстрой», обнаружить фальшивого полицейского, поставить телефон на прослушку и отправить Ди прямой наводкой в тюрьму?

Томясь ожиданием, Ди просматривала список всех строймаркетов, какие она только смогла вспомнить: K-Rauta, Byggmax, Beijer Bygg, Bauhaus, Hornbach, Woody, что там еще было? Конечно, есть магазины поменьше, маленькие несетевые магазинчики. Скобяные лавки. Не говоря уже о сетевой торговле.

И все же этот проект слишком амбициозен для отстраненного полицейского-одиночки с ненадежным и нелегальным подключением к внутренней сети полиции.

Наконец письмо пришло.

Фамилия Биргит по-прежнему нигде не была указана, но из адреса ясно следовало, что Биргит работает в «Тумбажилстрое». Она писала:

«Я обыскала весь архив и вынуждена признать, что оригинал контракта, заключенного между „Тумбажилстроем“ и АО „Абаддон“, отсутствует. К сожалению, восстановить его невозможно».

Ди несколько раз перечитала безжалостное сообщение, прежде чем набрать номер Биргит в надежде, что та все еще доступна.

К счастью, Биргит никуда не делась.

– Давайте рассуждать так, – сказала Ди. – Кто из вашего начальства по идее должен был подписывать около года назад контракт с АО «Абаддон»? Кто в то время занимался вашей отдельной базой квартир для предприятий?

Повисшее молчание было хорошо знакомо Ди. Она не стала нарушать его, пока Биргит сама не произнесла чуть слышно:

– Знаете, я не могу…

– В таком случае, мне придется отвезти вас в полицейский участок для допроса, – надавила Ди.

– Он мой непосредственный начальник, – прошептала Биргит.

* * *

Ди просмотрела адреса банковских отделений, в которых в общей сложности пятнадцать раз была наличными внесена арендная плата за наркоманский притон в Стурвретене. Хорошо бы нанести их на карту. Ди показалось, что она улавливает некую систему.

Но сейчас с этим ничего не сделать. Она сидела в социальном такси и смотрела в окно на проносящиеся мимо южные пригороды Стокгольма. Стоял чудесный июньский денек, Ди даже ощутила предвкушение лета.

Она вспомнила себя в тот же месяц прошлого года. Приготовления к празднованию Мидсоммара у родителей Йонни в Нерке. Ди пришлось пройти курс лечения от посттравматического стресса после долгого периода кошмаров, бессонницы и панического страха – результата двух тяжелейших месяцев с Бергером и Блум – но, когда начиналось прошлое лето, она уже вышла на светлую сторону. Ди вспомнила, как заперла дверь своего дома в Скугосе и направилась к набитой битком машине. Именно в тот момент она отчетливо ощутила, что может вновь наслаждаться жизнью.

Тут же всплыло другое воспоминание. Ди сидела на террасе маленького домика на берегу озера Ельмарен и смотрела, как ее дочь Люкке бежит по мосткам, где сидит ее отец, и ныряет в воду. Теперь Ди вновь ощутила все те эмоции – гордость и любовь, которые ничем не истребить. Видимо, она и умрет с этими ощущениями. Дочка так выросла. Сорокалетний муж Йонни в прекрасной форме, но против дочери у него нет шансов. Надо было видеть его растерянное выражение лица, когда он беспомощно обернулся к Ди.

Ди хихикнула и потерла уголок глаза. С того момента на террасе до наступления ее личного ада оставалось ровно два месяца.

Но тогда она, разумеется, об этом не знала. Каким наивным кажется теперь то время.

Ди смотрела на мягко освещенные контуры пригородов. Стокгольм, казалось, поражен тому, что времена года по-прежнему сменяют друг друга, и вот настало еще одно лето. Как будто чудо.

Зазвонил телефон.

– Это Микаэль.