Крах

Ди запрыгнула в машину и устроилась рядом с коллегой Йонни, сидящей за рулем. Они кивнули друг другу.

– Ты ведь знаешь, куда ехать, София?

– Не совсем, – ответила София, заводя двигатель.

– Не совсем? – удивилась Ди.

– У Главного полицейского управления столько входов, – сказала София, протягивая Ди мобильный телефон. Ди взяла мобильник. Набирая номер, она видела в зеркало заднего вида, что смуглый полицейский остановился на дорожке. Он смотрел ей вслед.

И звали его Самир.

53

Четверг, 8 июня

Молли Блум пыталась вытеснить тоску по дочери, Мирине – слегка замерзшая, в четвертый раз просматривала видеозапись беседы в Стэкете. Облака рассеялись, обнажив темно-оранжевое заходящее солнце, слабо освещающее мерзнущего рядом с Молли Бергера. К сожалению, освещение это было лишь наружным. Сэм никак не мог сдвинуться с мертвой точки. Он пытался понять, как так вышло, что семья Дальбергов не имела шведской регистрации. Их имена попадались в различных документах, но если они граждане Швеции, они должны быть официально зарегистрированы. Такое ощущение, что с переездом в США они исчезли. Но как? И почему?

– А они действительно граждане Швеции? – задала Блум риторический вопрос.

– По крайней мере, в качестве граждан США они не находятся. Сплошная бюрократия.

– Это должно было произойти еще при переезде. В девяносто седьмом. Уолтер как будто пытался стереть отовсюду свое шведское прошлое.

– Но цистерны с его замороженными жертвами остались в стране, – констатировала Блум. – Только вот где? И кто за ними следил?

– Посмотри еще раз эту сцену, – сказал Бергер, придвинувшись ближе.

Блум сразу поняла, о каком эпизоде он говорит. Ей удалось довольно точно найти нужный фрагмент. И вот на экране она сидит в гостиной в Стэкете и спрашивает: «А какие-нибудь филиалы у „ATСG“ были? Дополнительные помещения?» И ответ: «Насколько я знаю, нет. Мне кажется, за границы своего участка они не выходили».

Блум поставила запись на паузу и тряхнула головой.

– Тебе не кажется, что она ответила слишком поспешно?

– Включи снова, – попросил Бергер.

Они посмотрели фрагмент еще раз. Определить точно все равно было трудно.

– Не знаю, – сказал Бергер. – Довольно быстрый ответ. Как будто эта реплика, в отличие от остальных, была у нее уже наготове.

– Это же очевидно, у них есть филиал, возможно, не один, – воскликнула Блум. – Помещения, где они занимались менее официальной деятельностью. И где предположительно остались такие вещи, как криокапсулы с замороженными людьми.

– Может быть, – вздохнул Бергер.

– Вообще, весь этот разговор – образец двусмысленности, – продолжала Блум. – Что же они за люди?

– Да, похоже на театр абсурда, – согласился Бергер. – Мне это напомнило пьесу Гарольда Пинтера.

– Взглянем на них поближе? Я тут уже попыталась выяснить, кто они такие. На первый взгляд, компания снобов из высшего общества с помешанной на омоложении мамашей во главе. Но что они за типы? Начнем с самой Матильды. Вот, посмотри на ее лицо. Это я поймала ее, когда говорил один из сыновей. Трудно сказать, что читается в ее взгляде. Восхищение? Презрение? Страх? Кто она такая?

– Женщина, которой наплевать на то, что пропал ее супруг, – ответил Бергер. – Она разделяла его слабость к омолаживающим процедурам, но не сильно расстроилась, когда он исчез. Пока деньги никуда не делись.

– Но ведь странно, что они не заявили в полицию?

– Может, они стали такими американцами, которые не доверяют официальным органам власти, – сказал Бергер. – Трамп. Вторая поправка к Конституции. Надо брать закон в свои руки. Никогда ни о чем не заявлять. С властями контактировать по минимуму. Особенно со шведскими. Здесь все сплошные коммунисты. Постоянное недоверие. Поэтому они и согласились с нами побеседовать. Независимые предприниматели. Настоящие частные сыщики. В лучших американских традициях.

– Но мы ведь сказали, что выступаем представителями властей, хоть и американских, – сказала Блум. – Думаешь, они нам поверили?

– Либо после нашего ухода у них состоялись небольшие дебаты, – сказал Бергер, – либо…

– Мне кажется, мы с тобой думаем в одном направлении, – произнесла Блум. – Давай, договаривай.

– Либо они просто хотели выведать, какой информацией мы владеем.

– Для чего?

– Потому что кто-то из них убийца.

Повисла пауза. Полная тишина. Даже залива не слышно.

Наконец, Блум заговорила:

– В таком случае, каков мотив? Все четверо должны быть скорее благодарны Уолтеру за свою привилегированную жизнь?

– Возможно, он их тоже как-то использовал, – предположил Бергер. – И они работали в его фирме. Мы же так и говорили об убийце раньше: он и жертва, и исполнитель. Он просит за что-то прощения – расчесывает бороду – и в то же время его тоже чему-то подвергали.

– И что, все они замешаны в заговоре?

– Вряд ли. А вот покрывать убийцу они могут. Возможно, они поняли, что произошло, и не хотят его выдавать.