Крах

Он ощущает прикосновение холодной стали к шее, щекам, затылку. Он слышит, как затягиваются болты, и голос, пытающийся звучать спокойно, шепчет:

– Ну вот, сынок, ты же знаешь, это для твоего же блага. Будет немного больно, зато потом ты сможешь думать гораздо лучше, чем раньше, как новый человек. Теперь ты станешь другим.

Внутри него все бурлит от гнева и страха. От ненависти и ужаса. Он не хочет. Совсем не хочет. Ему хочется лишь одного – сбежать отсюда.

Но он зафиксирован. Он пытается взглянуть вправо, одними глазами, но посмотреть в глаза таким же зафиксированным братьям не удается. А вот слева мелькает еще один брат, не зафиксированный.

Он-то думал, что его собственный взгляд полон ненависти. Но это ничто по сравнению со взглядом брата.

Когда-то они окажутся по разные стороны.

Он надеется, что жизнь сможет продолжиться и после этого, что братья смогут вновь плавать под водой в поисках разноцветных камешков и скатываться вместе со скользких камней, как с горки.

Резиновая лодка уже у валунов. Последние метры до берега. Рослый мужчина в кожаном жилете снимает мотор, вылезает из лодки, выходит на берег и поднимает руку с емкостью. В ней – раствор для капельницы.

– Отлично, Конни, этого-то нам и не хватало, – произносит отец. – Тогда приступим.

Дыра во времени вздрагивает. Как будто по песчаному пляжу прошла волна землетрясения. Но замечает это лишь он один. И понимает: это существо из будущего. Внезапно наконец-то понимает.

Видит, как мужчина спрыгивает на берег, видит пышные усы.

А затем мальчик замечает женщину – поодаль, у самой воды. Молниеносно короткое видение. Но она там. Она, которая никогда там не бывает.

Они там оба. И отец, и мать. И Конни.

А потом приходит боль. Как ад земной.

56

Пятница, 9 июня

Бергер сидел на заднем сидении. Блум за рулем.

Рядом с ней на пассажирском месте сидела Ди.

– Коллеги останутся охранять место преступления, – сказала она. – На гражданском автомобиле, чтобы не привлекать внимание соседей теперь, когда маячок выключен.

В голове Бергера опять крутилось столько вопросов, что он никак не мог их сформулировать.

– Владелица дома – Амелия Граафе, – продолжала Ди. – Она сейчас в отъезде, отдыхает на французской Ривьере. Думаю, с ней проблем не будет.

– Черт возьми, Ди, – вырвалось наконец у Бергера. – Что, вообще, происходит? Это Радослав Блок?

– Тридцать шесть часов подряд я сидела и жалела себя, – ответила Ди. – А потом поняла, что с меня хватит. Самир и его коллега помогли мне спрятать Йонни и Люкке, и я отправилась в полицию. Они сейчас в секретном месте и останутся там, пока не закончится весь этот кошмар.

– Самир! – воскликнула Блум, чуть не съехав в канаву. – Самир позаботился о твоей семье?

– Да, он согласился помочь. А что?

– Но с Йонни и Люкке все хорошо?

– Он отчитывается мне каждый час, – ответила Ди, нахмурившись. – Что с вами? Совсем паранойя разыгралась? Самир мой старейший друг среди полицейских, мы общаемся семьями.

– Так ты, говоришь, отправилась в полицию? – встрял Бергер.

– Ты догадываешься, в какой я поехала отдел, Сэм, – сказала Ди, все еще слегка обиженным тоном. – В отдел внутренних расследований. Или, как он теперь называется, отдел особых расследований.

– И?..