Крах агента 008

Выйдя во двор, шпион окинул его прощальным взглядом. Тополя не было. На его месте стоял пенек чуть выше человеческого роста. Повеситься на нем не представлялось никакой возможности. В дальнем конце двора двое мужчин, стоя на раздвижной лестнице, отпиливали верхушку могучей липы. Диверсант беспомощно огляделся — ни одного порядочного сука во дворе не осталось. Все деревья стояли голые, как трубы крематория.

Бонд, шатаясь, вышел со двора. Он брел, не разбирая дороги, по газонам, по рельсам. На какой-то улице он заметил вывеску «Кафе», зашел внутрь и заказал вареное яйцо и бутылку водки. Залпом осушив стакан, шпион очистил яйцо и кусочком скорлупы принялся задумчиво выцарапывать на клеенке: «Не имеется в жизни щастья». Сидевший за соседним столиком полный мужчина с веселыми глазами и грустным носом перегнулся через плечо Джеймса и с любопытством следил за рождением фразы.

— Да, — с жаром воскликнул он, дочитав до конца, — разрешите под этим подписаться!

— А? — спросил диверсант.

— Разрешите пожать вашу руку, — сказал толстяк, — нет, не эту. Ту, которой вы писали. Моя фамилия Ниткин и я с вами совершенно согласен.

— А, — повторил Бонд.

— Нету, — подтвердил мужчина. — Вы мне симпатичны, поэтому я от вас не стану скрывать — нету.

— Чего нету, — мрачно удивился шпион.

— Ничего нету. Счастья нету, постоянства нету, Иван Иваныча нету…

— Какого Иван Иваныча?

— Того, который был в горисполкоме. Можете себе представить, его оттуда освободили.

— Наплевать, — отмахнулся агент 008.

— Как это наплевать? — возмутился собеседник. — Когда три месяца тому назад меня уволили с железной дороги, кто предоставил мне должность директора горторга, может вы? Нет, не вы, а Иван Иваныч. А когда меня освободили за развал, кто перебросил меня на руководство коммунхозом? А кто потом рекомендовал меня начальником РЖУ?

— Что, что? — переспросил Джеймс Бонд, мучительно стараясь сосредоточиться. — Кем вы еще работали в последнее время?

— Лучше спросите, кем я не работал. Телефонным узлом командовал, в больнице завхозом был, отделом руководил на заводе электрочайников.

— А сейчас, — зловещим шепотом поинтересовался диверсант, сейчас вы кем?

— Начальник треста по озеленению, — представился толстяк и грустно добавил, — пока. Вряд ли я и тут долго задержусь — везде интриги, подкопы. — Но диверсант уже не слушал. Он начал прозревать. Так вот тот человек, который все время стоял на его пути, человек, по вине которого он, агент 008, потерпел такое фиаско, перестал верить в себя, загубил блестяще начатую карьеру!

— Ну, погоди, — процедил Бонд, сжимая кулаки и поднимаясь со стула. Негодяй! Бездельник! Туне… втуне… тунеядец. — Лицо его постепенно принимало цвет гемоглобина.

— Выселить тебя мало, прописки лишить! Работу везде развалил!

— Но-но. Попрошу выбирать выражения, — пригрозил Ниткин, сползая на пол и пятясь задом под стол. — Я вас… я вам, я вам… руки не подам. Защищайся! — и он снизу дернул шпиона за ногу и повалил его прямо на себя. Сцепившись, они покатились в сторону раздаточной. Драка продолжалась недолго. Через полчаса соперники уже стояли перед стола дежурного по отделению милиции.

— Фамилия, имя, отчество? — сурово спросил младший лейтенант.

Шпион молчал, потухшим взглядом уставившись на решетку окна.

— Ваша фамилия? — повторил дежурный.

Бонд, закусив губу, тоскливо смотрел на проплывавшие за решеткой облака.

— Успокойтесь, гражданин, — приветливо сказал младший лейтенант, выпейте чаю, закурите, будьте как дома. Итак, ваша фамилия?

Подбородок Железного Джо задрожал, кадык заходил ходуном.

— Пишите, — решительно заявил диверсант. Бильдюгин, он же Щукин, он же Карасев, он же Джеймс Бонд, агент 008.

Он перевел дух и заискивающе глядя на младшего лейтенанта, добавил: Прошу учесть, показания даю добровольно…

ЭПИЛОГ

Происшедшее с Джеймсом Бондом, разумеется, нетипично, потому что ротозеи, лентяи, разгильдяи, рвачи, спекулянты и прочий отрицательные типы — это всегда находка для классового врага, невольные его пособники. Ах, если бы наоборот! Вот мы так и написали, наоборот. В плане иронической мечты, доведенной до абсурда. А поскольку абсурд очевиден, постольку авторы горячо присоединяются к тем людям, которые борются с безалаберщиной, неорганизованностью, недисциплинированностью.