Крах альбигойства

И чего домогалось правительство? Бернар не имел никакого имущества, чтобы завещать его королевской казне; каземат он охотно променял бы на эшафот. Прокурор хотел отличиться в документальной преданности церкви. По его мнению, монах, покусившийся на жизнь первосвященника, должен был «несколько раз умереть». Он апеллировал к папе на трибунал, настаивая на смертной казни францисканца. Но Иоанн XXII был спокоен и доволен. Усердие прокурора оказалось излишне, но для отношений того времени оно осталось характерным.

Последние альбигойцы

Казнь четверых бегинов и заточение Бернара было началом целого ряда подвигов инквизиции над францисканцами, державшимися учения Оливы. Сведения о процессах альбигойцев становятся редкими, притом в них почти всегда замешаны францисканцы, обвиняемые в лжеапостольстве. Бегины и вальденсы, говоря в целом, начиная со второй четверти XIV столетия сменяют альбигойцев.

Из этого не следует, чтобы катары совершенно исчезли; они в такой степени слились с альбигойцами, что было бы слишком смело оставить в стороне инквизиционные преследования, которыми так богат 1319 год и жертвой которых были в одинаковой степени все протестанты, то есть бегины, вальденсы и собственно альбигойцы. Тогда же обрушилось преследование на французских евреев вместе с прокаженными.

Евреев жгли повсюду по двести человек разом благодаря указам Филиппа V, который получил от такой операции сто пятьдесят тысяч ливров[107]. В продолжение периода времени от 3 марта 1308 до октября 1319 года только в одной Тулузе было шесть больших инквизиторских съездов, которые вежливо назывались публичными назиданиями. Эти оригинальные беседы влекли за собою те же костры. В Кабестане, Лодеве, Люнеле, Безьере, и особенно в Нарбонне, казни совершались непрерывно до 1324 года. Они были вызваны процессом Бернара и оппозицией францисканцев.

Мы имеем подробные сведения о подвигах Бернарда Гвидона и Иоанна де Бонь, председательствовавших на тулузском съезде 1319 года. Заседания суда происходили в кафедральном соборе. Особенно торжественно было заключительное заседание[108]. Инквизиторы разобрали множество дел, старых и новых. Епископы окрестных диоцезов дали Гвидону полномочия судить и карать от их имени. Муниципальные власти Тулузы, королевские судьи и чиновники поклялись оберегать Римскую церковь, преследовать еретиков, доносить на них и исполнять повеления инквизиторов. Присутствовавший здесь же архиепископ произнес проклятие против тех, кто будет оказывать препятствия и помехи делу инквизиции. Тогда инквизитор стал читать помилования по старым делам и сентенции по новым – по-провансальски и по-французски. С двадцати человек была снята епитимья; пятьдесят шесть человек освобождены от заключения с обязательством носить покаянную одежду; двадцать пять за сношения с альбигойцами и вальденсами осуждены были на пилигримство и разновременные заточения. Затем было прочитано сознание двадцати семи подсудимых. Они каялись в том, что покровительствовали еретикам; за раскаяние они получили разрешение от проклятия, но тем не менее осуждены были на тяжелое пожизненное заточение. Это были по большей части бургундские ремесленники. В их числе был один отпавший, перекрещенный еврей. Вероятно, в глазах инквизиции альбигойство было преступнее иудейства, потому что осужденному сохранили жизнь.

Затем следовали сентенции о десяти умерших в продолжение процесса, имущества которых были конфискованы в пользу инквизиции. Трое умерли, исповедуя ересь, и этим избавились от мучительной казни; их кости были вырыты из могил и сожжены. Наконец, был прочтен приговор о нераскаянных и отпавших. Их всего было восемнадцать человек: из них четырнадцать – бежавших и осужденных заочно. Один бургундский священник, Иоанн Филиберт, уже раз получивший прощение, снова стал последователем вальденсов; его передали в руки светской власти для исполнения над ним казни и предоставили ему милость перед смертью исповедаться и приобщиться, если того он сам пожелает. Другой раскаялся на суде, но потом заявил, что его раскаяние было вынуждено пыткою и что он не хочет оправдываться и каяться; ему было дано пятнадцать дней на размышление. Все четверо были сожжены, на прочих кострах сожгли чучела четырнадцати бежавших.

В следующем месяце тот же инквизитор Иоанн де Бонь, по своем возращении в Нарбонну, сжег еще трех еретиков. Замечательно, что эти жертвы послужили поводом к недоразумению между инквизицией и светской властью. Каждая хотела присвоить себе право исполнить казнь. Спор кончился в пользу короля. Королевский наблюдатель, граф Форец, внушительно заявил, что исполнительная власть исключительно во всех подобных случаях принадлежит ему.