Крах игрушечного королевства

— Пока нет.

— Я не наркоманка. Ты ошибся. Ты что, видел, как я валяюсь где-нибудь под забором?

— Фигня.

— Нет, ты скажи — видел?

— До этого просто пока не дошло, Тутс.

— Этот крэк, который ты нашел у меня в сумочке, — мне его просто кто-то подкинул, чтобы скомпрометировать.

— Ага, конечно.

— Ну брось. Лучше проводи меня наверх, подышать свежим воздухом. Если ты будешь держать меня на цепи, как дикого зверя, я точно свихнусь.

— Я не хочу, чтобы ты прыгнула за борт.

— А с чего вдруг я должна туда прыгать?

— Просто из протеста. Ты же сама знаешь, на что ты способна, Тутс.

— Кой черт я буду прыгать за борт, если я не умею плавать?

— Из вредности.

— Я не буду вредничать. Сколько раз мне надо повторить…

— Как ты себя чувствуешь?

— Отвратительно. А как я выгляжу?

Тутс подбоченилась, вскинула голову, словно фотомодель, повернулась в профиль и сделала глубокий вдох. Она по прежнему была одета во все ту же короткую черную юбку — теперь изрядно измятую, — которая была на ней в тот вечер, когда он сцапал ее в кондоминиуме, и в желтую блузу, тоже измятую. Туфли на высоком каблуке остались валяться в той каюте, где Уоррен держал ее до тех пор, пока она не потребовала предоставить ей возможность воспользоваться туалетом.

— Ты выглядишь отлично, — сказал он.

— Ну так проведи меня на палубу, ладно?

Уоррен посмотрел на нее повнимательнее.

Пока что заметного ухудшения не было, исходя из того расчета, что последний раз она принимала наркотик в четверг. Уоррен не знал, покурила ли она где-нибудь, прежде чем вернуться домой с новой порцией, с этими десятью флаконами в сумочке, заполненными крупными заманчивыми кристаллами. Но даже если она действительно последний раз покурила в четверг вечером, часов в десять-одиннадцать, то сейчас все равно уже была суббота, начало четвертого. Сколько это у нас получается? Сорок часов без затяжки? Через восемь часов будет полных двое суток, но Тутс пока что не выказывает тех признаков, которых он ожидал. Либо она дьявольски хорошая актриса, либо он действительно…

«Ну нет, я на эту удочку не поймаюсь», — подумал Уоррен.

Она — Тутси Крэкнутая, а я — Коп.

— Ну пожалуйста, Уоррен, — попросила Тутс. — Хоть ненадолго. Я тут скоро задохнусь.

— Только ненадолго, — сдался Уоррен.

У Тутс было две причины, побуждающие ее подняться на палубу.

Первое — это подействовать на Уоррена, заставить его поверить, что она в полной норме. Просто его старая приятельница захотела подышать свежим воздухом. Ну посмотри на меня — разве я похожа на человека, который не может жить без кокаина? Да Боже упаси! Я всего лишь маленькая мисс Добродетель, и все, чего я хочу — это вернуться на Землю Свободы, в Дом Отважных. Единственное, чего Тутс не хотела показать Уоррену, так это своих подлинных чувств, которые она испытывала в данную минуту. Если она убедит его, что с ней все в порядке, что произошла какая-то идиотская ошибка, то ей удастся убедить его развернуть эту чертову калошу и отвезти ее обратно в Крэк-Сити. Если бы только ей удалось заставить Уоррена считать ее обычной Славной Малышкой — Нашей Соседкой, которой нравится дышать свежим воздухом посреди этой мерзкой соленой лужи, не позволить ему заметить, как ей хреново — прямо сейчас, в эту самую минуту, что каждая жилка у нее внутри вопит, что она не может заснуть, что она каждую секунду думает о крэке, если бы только скрыть от него, о чем она думает, глядя на безоблачное синее небо над чернильно-синим морем, и пытаясь держаться спокойно, хладнокровно и с чувством собственного достоинства, несмотря на то, что ее одежда вдрызг измята, а мозг вопит, требуя очередной дозы.

Все эти размышления заняли десять секунд.

В стеклянную чашку трубки вставляются два стеклянных стержня. Ты кладешь в больший стержень порцию крэка и нагреваешь изгиб трубки на бутановой горелке, пока порошок не расплавится и не превратится в коричневую вязкую жидкость. Потом ты берешь короткий стержень, втягиваешь его в рот, словно язык возлюбленного при поцелуе, целуешь этот любезный твоему сердцу крэк. Из трубки начинают подниматься дивные клубы белого дыма, сладкое самоубийство проникает в ваш мозг всего за десять секунд, и вот ты — высочайшая гора, нет — солнце, нет — вспышка сверхновой!

О, эта первая сладкая вспышка, этот бесподобный натиск! Ты находишь эту рудную жилу, припадаешь к источнику. Черт, как хорошо, какой экстаз! Ну приди ко мне, крэк, трахни меня, стань моим любовником, стань моим, заставь меня хохотать, сделай меня сильной, сделай меня счастливой, счастливой, счастливой, сделай меня, сделай меня безумно счастливой, я так полна жизнью, словно только что трахнулась с Геркулесовыми Столпами!

О Господи, как же ей хотелось крэка!

Сейчас, немедленно, сию минуту!