Крах империи евреев

Хотя насколько вообще может идти речь об установлении хронологических рамок по отношению к такому сложному и многообразному и в то же время длительному и поступательному процессу, как процесс экономического развития у народов, рассеянных по всей Европе, а тем более у узко специализированной касты, находившейся в отдельных странах и государствах в различных условиях и в различной обстановке. В той же Италии, например, процесс ухода евреев из области торговли, перелом в условиях их экономической жизни и в их экономическом положении не только начался, но в сущности уже и завершился ко времени первого крестового похода. Во Франции и Англии картина экономической жизни евреев также заметно начала изменяться еще до этого пограничного времени, и таким образом, начало этого процесса должно быть отнесено еще ко времени, предшествовавшему первому крестовому походу. И только, быть может, в Германии время перелома в жизни евреев хронологически до некоторой степени совпадает с началом эпохи крестовых походов.

Таким образом, даже в качестве границы, разделяющей одну от другой две различные по своему экономическому характеру и значению эпохи в жизни еврейского народа, эпоха крестовых походов может приниматься лишь условно и с известными оговорками. Еще осторожнее мы должны быть при оценке значения и последствий самого факта крестовых походов. Искать в этом факте объяснения хронологически приблизительно с ним совпавшей перемены в положении западноевропейских евреев и тем более усматривать в нем непосредственную причину этой перемены, значит, по нашему мнению, становиться на совершенно неправильный путь. Подобная преувеличенная оценка значения самого факта крестовых походов и его последствий, во всяком случае, нуждается в весьма существенных ограничениях. Сближение с Востоком и хотя бы временное обладание восточными рынками, явившееся важнейшим следствием первых крестовых походов, не могло непосредственно отразиться на судьбе западных евреев. Можно было бы, говорить лишь об опосредованном влиянии факта крестовых походов, влиянии, отразившемся на жизни и судьбе западноевропейских евреев, лишь постольку, поскольку этот факт имел значение для развития европейской торговли и экономической жизни средневековой Европы вообще. Вопрос об этих общих последствиях крестовых походов имеет, однако, слишком отдаленное отношение к нашей теме, а потому и не может служить здесь предметом специального исследования. Ограничимся поэтому только общим замечанием, что если появление восточных рынков и могло иметь существенное значение в жизни итальянских торговых республик, то уже влияние этого факта на экономическую жизнь государств и областей средней и северной Европы было несравненно более отдаленным, а, следовательно, более слабым и менее значительным и существенным. Так, для развития внутренней торговли во всех этих странах, так же как и для развития внешних торговых сношений между Францией и Англией или между Англией и другими северными странами или, наконец, для возникновения немецкой Ганзы, факт овладения восточными рынками не мог иметь, да, конечно, и не имел большого значения. Между тем именно все эти факты в развитии европейской торговли и оказали наиболее существенное влияние, как увидим, на положение и судьбу евреев. Не в крестовых походах и не в их последствиях, но именно в развитии внутренних и внешних торговых сношений во Франции, Англии и несколько позже в Германии, в возникновении французских ярмарок, в образовании лондонской и позднее немецкой Ганз следует искать непосредственные причины ухода евреев из торговли и обращения их к исключительно ссудным и денежным операциям. Насколько все эти факты торгового развития в свою очередь мало были связаны с фактом завоевания восточных рынков, можно видеть хотя бы из того, что восточные товары далеко не являлись главными предметами торговли даже на французских ярмарках, не говоря уже о торговле лондонской и немецкой Ганз. Даже на шампанских ярмарках, служивших начиная с половины двенадцатого столетия главными центрами всей западноевропейской торговли, а вместе с этим и сбыта восточных продуктов, вовсе не эти последние, а прежде всего сукно и кожаные изделия составляли главный предмет торговли. (Bourquelot. Etudes sur les foires de Champagne. Paris, 1865). Даже итальянские купцы, за исключением только венецианцев и генуэзцев, занимались на этих ярмарках преимущественно продажей шерстяных и шелковых изделий, а не восточных пряностей и других предметов.