Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне

Интересно, что телеграмма Наместника на Кавказе великого князя Николая Николаевича о необходимости отречения в преамбуле имеет и такие строки: «Генерал-адъютант Алексеев сообщает мне создавшуюся небывало роковую (здесь и далее выделено мною. — Авт.) обстановку и просит меня поддержать его мнение — что победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России, и спасения династии, вызывает принятие сверхмер». Это говорит о том, что на Кавказе ситуация была воспринята так, как ее представила Ставка. А если помнить, что великий князь Николай Николаевич был готов к событиям (миссия Хатисова), то становится ясно, что ответ Наместника был продуман заранее.

Таким образом, император Николай II отрекся от престола в ситуации, когда Вооруженные Силы, в лице всех без исключения руководителей Действующей армии, отказали своему Верховному Главнокомандующему и сюзерену в поддержке. Известно, что царь особенно рассчитывал на своего дядю, и его сломала именно телеграмма от великого князя Николая Николаевича. «Коленопреклоненность» Наместника на Кавказе никого не могла обмануть. В условиях отсутствия выбора решение императора могло быть только одним, раз против него стояли и восставшая столица, и нарушивший присягу генералитет.

Последним распоряжением царя, который еще верил в искренность заверений оппозиционеров о сохранении монархии, стало назначение на пост Верховного Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, начальником штаба — ген. М. В. Алексеева. Свидетельства восприятия отречения солдатами не сильно разнятся друг от друга. Отречение императора Николая II было ожидаемо и подготовлено оппозиционной печатью, хотя само падение монархии воспринято с некоторым удивлением. Известие было встречено в Действующей армии с «недоумением», «спокойствием», «отчасти с удивлением», «ошеломлением», «ликованием в технических командах, санитаров, писарей и т.п.». Часть солдат была возмущена отстранением фронтовиков от решения проблемы такой важности; многие, особенно старики и кадровики, сожалели о царе.

Но это что касается собственно императора Николая П. Назначение же Верховным Главнокомандующим великого князя Николая Николаевича было встречено с единодушным ликованием. Телеграмма с Западного фронта в Ставку 6 марта 1917 года гласила: «Назначение Его Высочества Главковерхом встречено с радостью, с верою в победу и прекращение немецкого засилья… нижние чины приняли манифест [об отречении] спокойно… отчасти с удивлением, во многих [частях] заметно жалеют Государя Николая II… назначение великого князя Главковерхом встречено восторженно». Вскоре начальник штаба Западного фронта генерал Квецинский доносил начальнику штаба Верховного Главнокомандующего 6 марта 1917 года: «Все верят в то, что Его Высочество даст сильную твердую власть в армии, а с нею порядок и победу… Многими нижними чинами новый порядок приветствуется в уверенности, что он будет связан с полным удовлетворением оставшихся семей пайком и устранением продовольственной разрухи»[418].

Таким образом, для великого князя Николая Николаевича отречение его племянника и неминуемое крушение монархии стало очередным триумфом. Выехав в Могилев, новый-старый Верховный Главнокомандующий видел везде восторженный прием от военнослужащих различного ранга и положения. Такой поворот не мог остаться незамеченным Временным правительством, никак не ожидавшим, что, помимо образовавшегося и уже начавшего разваливать империю Совета рабочих и солдатских депутатов, появляется еще один центр силы. Вся Действующая армия без исключения — и монархисты, и республиканцы, и колеблющееся «болото» — приветствовала великого князя Николая Николаевича как своего бесспорного и авторитетного вождя. Этого Временное правительство не ожидало, а потому поспешило убрать новоявленного Верховного Главнокомандующего со сцены, закрепляя победу олигархии у руля опрокидывающейся в пропасть страны.

Великий князь Николай Николаевич даже не доехал до Ставки, когда его поспешили заменить (письмо главы Временного правительства о замене великий князь получил уже в Ставке), опасаясь реставрации. Этот факт лишний раз говорит об истинных намерениях так называемых «монархистов» среди членов Государственной Думы, подготовивших и совершивших государственный переворот. Дело заключалось отнюдь не в тех или иных политических воззрениях, а исключительно в жажде власти. Ведь понятно, что рано или поздно великий князь Николай Николаевич должен был бы выступить против того бедлама, в который бросали Россию «временщики».