Крах мирового порядка

Cтудентка: По одной простой причине мне кажется невероятным, что евреи способствуют иммиграции цветных и мусульман. Как в Америке, так и в Западной Европе евреи — самая преуспевающая группа населения, у них есть богатство и влияние. Зачем им надо разрушать общество, в котором им так хорошо? Зачем надо французским евреям массами привлекать в свою страну арабов, а немецким евреям — турок, которые исповедуют ислам и по одной этой причине относятся враждебно к евреям? Зачем надо американским евреям способствовать массовой иммиграции мексиканцев, у которых нет особых причин относиться к евреям дружелюбно? Зачем они увеличивают опасность этнических конфликтов, в которых они могут оказаться между двух огней?

Ф. Брукнер: Вполне логичный вопрос. Действительно, сегодня во Франции есть еврейские интеллектуалы, которые требуют положить конец исламской иммиграции, по мере того, как становится всё более ясным, что масса мусульманской молодёжи во Франции настроена резко антиеврейски и — о, ужас! — в её среде обретает популярность ревизионизм в вопросе о Холокосте. И в США ряд еврейских интеллектуалов осознаёт опасность для их народа, которую влечёт за собой массовая иммиграция неевропейцев. Но большинство американских и европейских сионистов неуклонно продолжает курс на поддержку иммиграции и тем самым рубит сук, на котором сидит.

Cтудентка: Но почему?

Ф. Брукнер: А вы знаете басню о лягушке и скорпионе?

Cтудентка: Нет.

Ф. Брукнер: Скорпион хотел пересечь реку. Поскольку он не умел плавать, он попросил лягушку его перевезти. «А потом ты меня ужалишь», — забеспокоилась лягушка. «Я остерегусь это делать, потому что тогда я утону», — успокоил её скорпион. Лягушка дала себя убедить и позволила скорпиону взобраться к ней на спину. Когда они достигли середины реки, скорпион её ужалил. «Глупый скорпион, теперь ты умрёшь вместе со мной, — сказала лягушка. — Зачем ты меня ужалил?» — «Потому что я не мог иначе, — ответил скорпион. — Я должен жалить, натура такая».

Религия Холокоста против христианства

Брукнер: До середины 70-х годов официальной версии Холокоста, казалось, ничто особо не угрожало. При всём уважении к Полю Рассинье следует отметить, что его книги были слишком слабо научно обоснованы, чтобы всерьёз поколебать господствующие представления о судьбе евреев во время Второй мировой войны. Но в 1976 году вышла книга Артура Бутса «Мистификация ХХ века», в 1978 году — «Миф об Освенциме» Вильгельма Штеглиха, а в конце 1978 — начале 1979 года Робер Фориссон смог опубликовать в ведущей французской газете «Ле монд» две статьи, в которых он, в частности, указывал на техническую невозможность убийств газом в том виде, в каком их описывают (третью статью, в которой он требовал представить «хотя бы одно доказательство» существования газовых камер, газета не напечатала). Угроза для «холокостеров» стала серьёзной.

В то время как до сегодняшнего дня никто не пытался опровергнуть книгу Бутса, ведущий немецкий историк Холокоста Вольфгант Шеффлер написал опровержение книги Штеглиха. Чтобы читатели могли сравнить аргументы, издательство «Граберт», которое опубликовало работу Штеглиха, полностью перепечатало и критику Шеффлера. Она была очень низкого качества: Шеффлер, хотя и нашёл у Штеглиха некоторые ошибки в деталях, не смог ничего ответить на его главные аргументы. В качестве реакции на тезисы Фориссона во Франции из-под пера еврейского историка Пьера Видаль-Наке вышла книга с дурацким названием «Бумажный Эйхман», не содержавшая ничего, кроме полных ненависти эмоциональных всплесков и ругательств. Фориссон в своём ответе легко разнёс эту критику в пух и прах. Менее примитивной, чем книга Видаль-Наке, была работа другого французского еврея, Жоржа Веллерса, под названием «Газовые камеры существовали». Веллерс попытался перевести спор на деловой уровень, воздержался от оскорблений, но также не смог опровергнуть химические и технические аргументы Фориссона.

В 1989 и 1993 годах вышли две неоднократно упоминавшиеся мною в ходе этого семинара книги Жана-Клода Прессака, который попытался доказать существование газовых камер для убийства людей с помощью «косвенных улик преступления» в немецких документах. Его ревизионистские критики смогли, однако, дать каждой из этих «косвенных улик» альтернативное, не криминальное толкование. Ввиду огромных уступок ревизионистам, которые сделал Прессак, для ортодоксальных историков Холокоста его книги оказались снарядами, разорвавшимися в канале орудия.

Работы Прессака — особенно первая — были последней полусерьёзной попыткой противопоставить ревизионистам какие-то аргументы. Две самые известные антиревизионистские книги, которые вышли позже, «Отрицание Холокоста» Деборы Липстадт и «Казус Освенцима» Роберта Яна ван Пелта, представляли собой явный шаг назад по сравнению с Прессаком, поэтому я не буду говорить о них подробно.