Крах Мишки Мухоркина

Постепенно он стал ходить на СЮП всё реже и реже, придумывая всевозможные оправдания: то связку, мол, на ноге растянул, то стенгазету оформлять надо, то родители не пускают — боятся на учёбе каток отразится.

«Ты сама иди, — говорил он ей. — А мы в другой раз наверстаем». — «Нет, я уж лучше подожду, — отвечала она. — А то вдруг начну не так, потом переучиваться труднее».

В таких случаях, зная, что Зинка осталась дома, Мишка тайком посещал СЮП и гонял без всяких помех в своё удовольствие.

Но однажды, считая себя в полной безопасности, он внезапно наткнулся на Зинку. Она сидела на скамейке, зашнуровывая ботинки, и скорбно смотрела на завравшегося «тренера».

— Ты же говорила, не пойдёшь сегодня! — вскипел Мишка.

— А ты?.. — тихо сказала она.

— Что я тебе — нанялся?! Сказала — немножко! А сама рада стараться!

— Я сейчас, я домой. — засуетилась Зинка. — Я пойду. Ты не сердись. Катайся. А когда надо, скажешь. Ладно?

Её великодушие доконало Мухоркина.

— Ну и бестолковая же ты! — выпалил он.

Зинка молча поднялась и скрылась в раздевалке.

Больше они не катались вдвоём. Но Мишке теперь почему-то всегда было не по себе при случайных встречах с нею на СЮПе.

В конце концов он предложил Зинке заниматься снова, не выдержав её гнетущего презрения. Она спокойно сказала:

— Как-нибудь без тебя обойдусь.

— Странная ты какая-то, — промямлил он.

— Зато ты даже очень не странный, — усмехнулась Зинка. — Я тебя раскусила. Нарцисс!

Дома Мишка заглянул в энциклопедию. «Нарцисс» означал самовлюблённого человека. Эгоиста, в общем. Это Мишку, как ни странно, сразу успокоило: «Не знаю, как я, а сама она уж точно эгоистка — только о себе и думает!»

Глава четвёртая ЕСЛИ ГОРА НЕ ИДЁТ К МАГОМЕТУ…

Витька Кунин любил хвастаться своим классом, его скандальной славой. Придёт иногда к Мишке и хвастается. Вначале это мешало Мишке готовить уроки. Не выключишь же Витьку, как приёмник. Приходилось отключаться самому: потому, что хочешь не хочешь, а надо «высоко держать знамя учёбы», раз ты такой «знаменитый».

Вот и сегодня Мишка так «отключился», что совершенно забыл про Витьку. Решил наконец задачку, захлопнул учебник и вдруг смотрит — Витька перед ним.

— Правда, смешно? — хихикнул Витька. А сам искоса заглянул в тетрадку. Собственно говоря, он заходил к Мишке только изредка — лишь для того, чтобы подсмотреть решение задач в особо ответственные дни, когда знал, что обязательно завтра вызовут.

— Что — смешно?

— Глухой, да?! — возмутился Витька. — Я тебе целых два часа рассказываю, как мы в классе доску воском натёрли!

— А зачем вы натёрли? — опять удивился Мишка.

— Нет, вы слышали?! — обратился Витька за поддержкой к Мишкиному отцу. — Мало того, что самое интересное прослушал, так он ещё не знает, зачем доски воском натирают!

— Не знаю, — сказал Мишка. Он и впрямь не знал, зачем классные доски натирают воском. — Чтоб писать лучше?

— Ха-ха! — заржал Витька. — Глядите на него! — И важно разъяснил: — Если доску натереть воском, на ней тогда мелом писать нельзя. Нипочем её мел не берет!

— Шёл бы ты лучше домой уроки учить, — рассердился Мишкин отец.

— Ну вот, — искренне огорчился Витька их непонятливости. — Я же вам о чём говорю? Зачем уроки учить, когда мы доску воском натёрли?! Завтра весь день к доске вызывать не будут, потому что на ней писать невозможно.

Вот и попробуй поговори с таким, докажи ему что-нибудь. Совершенно бесполезно. Уж такой класс!..

Когда Витька ушёл, у Мишки с отцом разгорелся спор. Мишка начал рассказывать отцу, как 4-й «Б» выставили из краеведческого музея, а отец и говорит:

— Слушай, Мишка, похоже, тебе нравится, что у вас в школе есть такой отсталый класс?

— Не-а, — мотнул головой Мишка, — совсем не нравится! Откуда ты взял?

— Да я от тебя только о нём и слышу.

— Все о нём говорят…

— То-то и оно, что только говорят. Давно пора за них взяться!

— Сколько раз брались, — сказал Мишка. — Только ведь с ними ничего не поделаешь.

— Ну-ну, — засмеялся отец.

— Легко говорить. Их кто только не перевоспитывал… Их даже месяц назад в оперу водили на «Князя Игоря», думали, что после этого они исправятся. И всё без толку! А ты говоришь…

— А сами-то вы пробовали?

— А при чём тут — сами? — сказал Мишка. — Наш класс сам по себе, а их класс сам по себе.

— Вот-вот, — вздохнул отец. — В том-то и дело…

Мишка сделал вид, что задумался…

— Папа, я всё понял, — сказал он. — Ты не думай, что я не читаю газет и ничего не знаю про движение гагановцев. Я, пожалуй, смогу перейти в отстающий класс и подтянуть его до уровня передового. Скажем, до нашего: у нас ни одного двоечника, а троечников только семь.

Отец вдруг захохотал. Громко-громко. И всё никак не мог остановиться. А потом только рукой махнул и ушёл на работу. Он явно не принял это всерьёз.

А Мишка подумал: «Здорово я ему сказал — как по-писаному! Моё дело — предупредить… А уж я им устрою развесёлую жизнь».