Крах плана Шлиффена. 1914 г.

Точно так же русские вполне могли выиграть Восточно-Прусскую операцию, окажись на местах командиров фланговых корпусов (1-й и 6-й армейские) 2-й русской армии А.В. Самсонова волевые командиры. Все висело на волоске: против пяти армейских корпусов и трех кавалерийских дивизий 2-й русской армии дрались четыре корпуса и сводные дивизии ландвера. Силы были практически равны, дело решилось маневром, организацией и стойкостью духа начальников. И в Восточной Пруссии, и на Марне. Эти два немецких корпуса могли оказаться той соломинкой, что по восточной поговорке сломала бы спину тяжело нагруженного верблюда. А могли и не оказаться, так как изменение «Плана Шлиффена» уже само по себе скрывало в своих недрах причины поражения и срыва блицкрига.

В любом случае несомненно, что французское командование сделало все возможное, чтобы выправить ситуацию и воспользоваться тяжелейшими огрехами организации германской группировки. Если германцы уже в ходе решающего наступления на Париж раскидывали корпуса на второстепенные участки, то Жоффр, напротив, сумел, исправляя преступные ошибки предвоенного оперативного планирования, сосредоточить достаточные силы на главном направлении под Парижем. Процитируем еще раз маршала Фоша, справедливо назвавшего сражение на Марне «действительно большой победой»: «Вскоре после наших неудач на границе он [генерал Жоффр] ясно увидел, что игра начата неправильно, и вышел из боя, чтобы возобновить его, как только будут исправлены замеченные недочеты. Разгадав замыслы противника, его стремительный маневр через Бельгию, а также обнаружив несостоятельность некоторых начальников, он не колеблясь перегруппировал свои силы, создал на западе ударную армию и реорганизовал командование. Он продолжал отход в ожидании благоприятного момента. Когда этот момент наступил, он, энергично осуществив поворот на 180 градусов, применил планомерное сочетание наступления и обороны. Задержав нашествие противника, он нанес ему смертельный удар»[25].

Невзирая на сильную группировку германских армий левого крыла, к тому же наступавшую, французы все-таки сумели вывести из Эльзас-Лотарингии столько войск, сколько им было необходимо для ведения генерального сражения близ стен своей столицы – на Марне. Перед началом Битвы на Марне англо-французы имели в своих рядах 1 082 000 чел. при 2816 легких и 184 тяжелых орудиях; германцы – 900 000 чел. при 2928 легких и 436 тяжелых орудиях. К тому же англо-французское командование само совершило массу ошибок тактико-оперативного характера. Немцам не хватило совсем чуть-чуть! Как справедливо говорит по этому поводу С.Б. Переслегин, скрупулезно исследовавший данный вопрос, «имея в начале сражения выигрыш в 2,5 корпуса (при общем преимуществе в материале), союзники смогли удержать преимущество только в один эффективный корпус. Этого оказалось достаточно»[26].

В свою очередь, противники Германии допустили тот максимум ошибок, которые придали и без того почти идеальному плану Шлиффена дополнительные шансы на выигрыш кампании:

– крайне неудовлетворительное руководство армиями русского Северо-Западного фронта, что позволяло германцам успешно отразить русское вторжение в Восточную Пруссию и без помощи перебросок с Западного фронта: при этом русские потеряли ½ своей первоначальной группировки, направленной против Германии в течение первых полутора месяцев военных действий, уже через четыре недели после объявления войны;

– базирование плана наступательной операции армий русского Юго-Западного фронта на заведомо неверных данных, что дало возможность австрийцам временно перехватить инициативу и приковать к себе русские резервы, выигрывая время, необходимое для победы главных германских сил, наступавших на Западе;

– развертывание главных сил французов в Вогезах и их наступление в центре и на правом крыле (французский Генеральный штаб полагал, что вступление в Эльзас-Лотарингию поднимет дух французских войск в преддверии решительных сражений с немцами), вопреки единственно верному стратегически оборонительному плану, разработанному до войны. Это позволило ударному германскому крылу выдерживать необходимые темпы наступления при движении через Бельгию.

Таким образом, только лишь изменение пропорции сил и средств между германскими крыльями, а также крайне несвоевременная отправка 80 тыс. штыков и сабель на Восток, погубили все дело, которое помимо ювелирного расчета А. фон Шлиффена получило дополнительные шансы ввиду совершенно необоснованных действий противника. Германский участник войны пишет: «Французы оказали нам “любезную услугу”, как это называл Шлиффен. То есть не стали ожидать немецкого наступления за той или иной водной преградой, опираясь на Верден или Париж, но сами пошли нам навстречу, к тому же разделив силы между сильным центром и слабым левым крылом, что было во всех отношениях выгодно для немецких намерений»[27].