Крах плана Шлиффена. 1914 г.

Поэтому в русском Генеральном штабе и разрабатывался план охвата Мазурского озерного района, причем Неманская армия заведомо притормаживала наступление, дабы Наревская армия могла захлопнуть «мешок» в районе Алленштейна, откуда проходила железная дорога за Вислу. Согласно русским расчетам выходило, что немцы станут отчаянно сопротивляться русской Неманской армии, опрометчиво и непонятно почему ожидая пока их окружит Наревская армия. При этом соединение русских армий друг с другом, во имя смыкания флангов восточнее линии Мазурских озер, не ставилось перед войсками в качестве необходимой для победоносного исхода цели. А ведь следовало бы сделать это в первую очередь: численность русских войск Северо-Западного фронта в 1914 г. была гораздо меньшей, нежели это подразумевалось планами образца 1912 г. Но ни в штабе фронта, ни в Ставке об этом и не задумались.

Странно, что и запоздалое сосредоточение русских войск не принималось в расчет столь же тщательно. Ведь тылы русских армий не могли быть устроены в такие короткие сроки перед наступлением, что требовались французами. Следовательно, войска обрекались на ведение первых сражений без должного количества боеприпасов и без гарантии их своевременного восполнения по мере израсходования. Для продвигавшихся вперед частей не хватало и продовольствия. Также русские корпуса в начале войны еще не имели положенного им числа штыков: так, 27-я пехотная дивизия в день Гумбинненского сражения 7 августа имела в своих рядах всего лишь 10 батальонов вместо положенных 16[56].

Ни география местности, ни заблаговременно подготовленная немцами инфраструктура не почитались русскими стратегами за непреодолимое препятствие, хотя для Северо-Западного фронта с открытием военных действий выделялось только 33 % всех русских сил. То есть все те заботливо подготовленные Шлиффеном «мелочи» (артиллерийское превосходство, развитая железнодорожная сеть, укрепления и т. д.), что должны были усилить германское сопротивление русскому вторжению в Восточную Пруссию, не были должным образом оценены. Конечно, можно сказать, что русские армии Северо-Западного фронта стали своеобразной «жертвой» на алтарь коалиционной стратегии. Однако эта «жертва» ни в коем случае не являлась заведомо обреченной, речь может идти лишь о жертвенности русской стороны, бросившейся вперед без надлежащей подготовки.

Наступление в Восточную Пруссию подготавливалось в русском военном ведомстве не один год, а все вышеперечисленные «мелочи» были преотлично известны и в России. Высшие начальники Северо-Западного фронта в свое время прошли борьбу в Маньчжурии (Я.Г. Жилинский – штабист; П.К. Ренненкампф, А.В. Самсонов и В.А. Орановский – строевики), так что подразумевалось, что выбор начальствующего состава был не самым плохим. В Восточно-Прусской наступательной операции принимали участие кадровые войска при не столь уж угрожающем качеству войск количестве резервистов (поэтому, кстати, пехотные дивизии и имели небольшой некомплект). Так что если непосредственное наступление в Германию и впрямь носило оттенок жертвенности, дабы оттянуть германские резервы из Франции, то саму подготовку русского вторжения с этой точки зрения рассматривать никак невозможно.

На девятый день войны, 28 июля, в русской Ставке уже знали, что 8-я германская армия, сосредоточенная в Восточной Пруссии, состоит из 4 армейских корпусов (в том числе один – резервный), а также ландвера (ополчения). Плюс крепостные районы со своими войсками. Но как ландвер, так и крепостные гарнизоны не почитались русским руководством в качестве активной силы потому, что так не было принято в России. То есть тот факт, что немцы сумели получить дополнительный корпус плюс второочередные части прикрытия, не был учтен вообще так, как он должен был быть учтен – более 50 тыс. очень и очень неплохих штыков (с пулеметами и артиллерией, в отличие от большинства русских второочередных дивизий).

Следовательно, в штабе фронта и Ставке преспокойно констатировали более чем полуторный перевес армий Северо-Западного фронта над 8-й германской армией. Именно это обстоятельство, скорее всего, побудило главкосевзапа Я.Г. Жилинского ничтоже сумняшеся отправить подходившие из глубины страны к государственной границе второочередные дивизии в крепости. Если немцы вывели в поле все свои крепостные гарнизоны, то русские, напротив, разбросали 10 второочередных дивизий (из них 8 единиц в тылу 1-й армии и 2 единицы в тылу 2-й армии) по крепостям, которым никто не угрожал, да и не мог угрожать.