Крах плана Шлиффена. 1914 г.

Изменив свои планы, немцы стали быстро отступать на юго-запад, прикрывшись от 1-й армии своей немногочисленной конницей и ландвером. Главной силой, сдерживающей вялое продвижение 1-й армии, чье командование, дезориентированное неверными разведданными, опасалось перерубания своих коммуникаций от крепости Кенигсберг, являлась германская 1-я кавалерийская дивизия Брехта. Русский офицер-кавалерист В. Кочубей писал: «Та самая доблестная дивизия, которая во время нашего первого наступления в самом начале войны на Восточную Пруссию так дельно и умело задерживала своими тогда только 20 эскадронами при 12 орудиях наш огромнейший конный отряд Хана Нахичеванского из 70 эскадронов и 42 орудиях»[123].

Вся мощь германского контрманевра переносилась теперь против 2-й русской армии, которая уже вступала в соприкосновение с немецким прикрытием на млавском направлении. Отрыв немцев от опасавшейся броситься вперед 1-й русской армии с каждым часом только увеличивался. Если же сказать, что конный отряд Хана Нахичеванского шел не на соединение со 2-й армией, а строго на запад, отрезая крепость Кенигсберг от отступавшей к Висле по магистрали Алленштейн – Остероде – Дейч-Эйлау немецкой группировки, то русские лишались возможности исправить свои ошибки в короткие сроки. В штабе 1-й армии и штабе фронта предположили, что большая часть германской группировки отходит на Кенигсберг, почему и бросили туда 1-ю армию, как считалось, в преследование.

Отчасти этому роковому и ошибочному мнению способствовал тот факт, что часть войск германского 1-го армейского корпуса после Гумбиннена действительно отошла в Кенигсберг, откуда эти подразделения перебрасывались по железной дороге вдоль побережья к Остероде. Еще 13 августа, когда немцы уже приступили к охвату левого фланга 2-й русской армии, командарм-1 П.К. Ренненкампф по-прежнему сообщал в штаб фронта, что, по сведениям разведки, германские 1-й и 17-й армейские корпуса отошли в Кенигсберг. То есть отступившие в крепость Кенигсберг германские войска были немедленно перевезены по железной дороге в ту географическую точку, откуда должен был начаться маневр на охват левого фланга 2-й русской армии (правда, 17-го корпуса в крепости не было). Железнодорожная переброска ускорила сосредоточение германской группы на левом фланге 8-й германской армии, одновременно заставив русскую разведку 1-й армии поверить, что как минимум один корпус отошел в Кенигсберг, где и собирается защищаться.

Причина переброски для организации главного удара именно 1-го армейского корпуса была чрезвычайно проста. Напомним, что 1-й корпус Г. фон Франсуа состоял из уроженцев Восточной Пруссии, и потому отход в Кенигсберг именно его считался логичным. Особенно логичным – для воевавшего «по старинке» русского командования, считавшего, что такая первоклассная крепость, на сооружение которой потрачены громадные деньги, в любом случае подлежит защите большими силами. Да ведь и 1-й резервный корпус также состоял из пруссаков: ⅘ немецких войск, сражавшихся при Гумбиннене, полностью держали в своих рядах жителей обороняемой провинции.

Сказывалась и та практика, что была получена русскими командирами в Маньчжурии. Так, А.А. Игнатьев в оценке относительного бездействия командарма-1 ген. П.К. Ренненкампфа во время окружения 2-й армии ген. А.В. Самсонова под Танненбергом указывает: «Одни говорят, что он был подкуплен, другие объясняли его бездействие личной антипатией и завистью к Самсонову. Но для меня остановка Ренненкампфа объясняется скорее опытом той “боевой школы”, которую он прошел в Маньчжурии. Там каждый начальник ждал и бездействовал, пока не разобьют соседа, с тем чтобы в этом найти себе оправдание для отступления под предлогом выравнивания линии фронта»[124].

Вопреки русским сведениям, немецкий 1-й армейский корпус должен был сыграть главную роль в решительном ударе по 2-й русской армии. Немцы вовремя поняли, что русские непременно двинутся к Кенигсбергу, а, следовательно, его гарнизон подлежит усилению. В состав гарнизона крепости должны были войти 2-я ландверная бригада, отряды местного ландштурма, 3-й ландверный полк, а также, в качестве костяка сопротивления, кенигсбергская ландверная дивизия генерала Бродрюка. Именно в составе последней в момент перегруппировки после Гумбиннена находились немногочисленные подразделения из состава 1-го армейского корпуса. Участник Восточно-Прусской наступательной операции (лейб-гвардии Кирасирский полк из состава 1-й гвардейской кавалерийской дивизии) Г. Гоштовт говорит: «В составе дивизии Бродрюка находились маршевые части 1-го армейского корпуса. Люди носили и форму, и штемпеля на одежде своих кадровых полков. Пленные, оставленные письма и предметы обмундирования ввели в заблуждение русскую разведку, вплоть до штаба армии, посчитавшую, что весь 1-й армейский корпус отходит походным порядком на крепость Кенигсберг. Это заблуждение возымело, в последующем, роковые для нас последствия».