Крах по собственному желанию

Я присела на диван. Она — напротив и испуганно посмотрела на меня. За эти несколько дней Юлия Александровна сильно изменилась. Я припомнила нашу первую встречу с ней буквально два дня назад, когда она пришла к нам в редакцию и с увлечением рассказывала о работе фирмы. С той уверенной, настойчивой, слегка нервной женщиной Юлию Александровну нынешнюю было не сравнить. Теперь она чувствовала себя неуверенно даже в своем собственном кабинете. Помимо всего прочего, я заметила слегка заметные мешочки под глазами, которые говорили о том, что передряги не проходят для нее бесследно. И теперь Юлия Александровна, видела я, ожидала разговора со мной со страхом.

Я рассказала о встрече с Глазуновым и сообщила, как был отпразднован день рождения Нечаева. Юлия Александровна выразила восхищение организованным фейерверком, но затем сразу как-то сникла.

— А мой бизнес катится к чертовой матери, — в сердцах сказала она, но тут же добавила: — Простите, Ирина Анатольевна, что я прибегаю к таким выражениям, но уже терпения не хватает.

— Я вас понимаю. В принципе это я и хотела бы обсудить сегодня с вами. После разговора с Глазуновым и Нечаевым у меня совершенно неожиданно возникла мысль о том, что взрыв особняка Гузанова могли организовать для того, чтобы навредить именно вам.

— Мне? — удивилась Юлия Александровна и даже в волнении переменила позу, закинув ногу на ногу.

— Судите сами! В результате взрыва теперь именно вам придется возмещать все убытки. Гузанов получит страховку за дом, да еще к тому же еще и возмещение материального ущерба с вашей стороны. В то, что его бизнес на самом деле развалится, верится с большим трудом, а вот вам теперь уже вряд ли встать на ноги.

— Вы действительно думаете, что кто-то мог все это специально организовать, чтобы навредить мне? — переспросила Юлия Александровна, догадавшись, к чему я клоню.

— Да! — кивнула я. — У вас есть какие-то враги?

Юлия Александровна смотрела на меня отсутствующими глазами, не веря в то, что дело обернется таким образом. Может быть, она думала о том, что ей самой эта мысль не пришла в голову, а может быть, просто не знала, кто ей желает зла, но на мой вопрос отвечать она не торопилась. Встав со своего места с чашкой кофе в руках, Михалева подошла к окну, выглянула на улицу, покосилась в мою сторону и опять присела.

— Нет, я никого не знаю, кто хотел бы так серьезно подорвать мое финансовое положение, — рассеянно ответила она. — Даже и предположить не могу!

— У вас нет ни единого врага? — уточнила я, немного удивившись, так как у каждого человека всегда найдется пара-тройка тайных недоброжелателей, имена которых он может перечислить с закрытыми глазами.

— Ну как вам сказать, — уклончиво ответила Юлия Александровна. — Недоброжелатели — это слишком громко сказано. У меня нет врагов, просто есть люди, которым я не нравлюсь или которые не нравятся мне, но чтобы кто-то решился на такое… Нет, такого быть не может!

— Вы в этом уверены? — уточнила я.

— На все сто процентов, — не задумываясь, ответила Юлия Александровна. — Так что вашу версию можно отбросить.

— Давайте договоримся с вами так, — предложила я, не решившись все же отказаться от своих соображений. — Вы еще подумаете, вспомните своих знакомых, все обдумаете, а потом, если у вас вдруг появятся идеи на этот счет, вы мне перезвоните.

На такое предложение Михалева согласилась сразу, но тем не менее не преминула повторить, что вряд ли вспомнит что-то полезное по этому поводу.

— А сотрудники правоохранительных органов не прорабатывали круг ваших знакомых? — поинтересовалась я.

— Нет, что вы! Я для них не потерпевшая сторона, — напомнила она. — Милиция уверена, что во всем повинна именно я. Вот только они ломают голову, зачем мне самой все это было нужно. Мне следователь всякие вопросы задавал, совершенно не относящиеся к делу. Я так понимаю, что он вообще меня считает психически ненормальной.

— Ну это вряд ли, — возразила я. — Просто ему нужно что-то вписать в протокол, а не отделаться одной фразой, что вы ничего не знаете по этому поводу. Вот он и старается.

Я задумалась над словами Михалевой. Если у нее и в самом деле были враги, то она, конечно же, упомянула бы о них. Значит, Володька ошибался. Да к тому же мне не давала покоя мысль о том неизвестном человеке, по просьбе которого Доронин подложил взрывчатку в доме Гузанова. После коротких раздумий я решила рассказать Юлии Александровне о том, что нам сообщил Усатый.

— Девушка, которую вы видели в кафе, наверное, жена Доронина, — предположила Юлия Александровна. — Я знаю, что она моложе его на несколько лет и довольно симпатичная. Кстати, Доронин по моей просьбе ездил в особняк Гузанова. Несмотря на то, что он проработал в нашей фирме чуть больше месяца, мы с ним до этого были хорошо знакомы. Я Константину Эдуардовичу доверяю больше, чем кому бы то ни было среди своих людей. А перед взрывом я просила его проконтроливать, как продвигается работа. Так что Доронин совершенно необоснованно вызвал ваши подозрения.

— Не наши, а одного из рабочих, того, что с усами, — напомнила я.