Крах проклятого Ига. Русь против Орды

– Мой повелитель, великий хан Ахмат, требует от московского князя следующее: выдать живущего в Москве татарского царевича Джанибека, расторгнуть союз с крымским ханом и возобновить выплату дани в Белую Орду в размере, какой был установлен ханом Узбеком. Иначе – война.

Теперь заволновались и запереглядывались московские бояре и дворяне. Всем было ведомо, что максимальный размер дани русские князья отсылали в Орду при Иване Калите, сто лет тому назад. Со времени ослабления Орды, а затем после разгрома Мамая на поле Куликовом ордынская дань уменьшилась втрое. Василий Темный и вовсе отсылал в Орду сущие крохи, а в конце своего правления прекратил выплату дани совсем. Если возобновить ныне ордынский выход, установленный ханом Узбеком, то это грозит Московскому княжеству полнейшим оскудением казны. Великому князю просто будет не на что содержать свое большое войско.

Внезапно бек, держащий в своих руках золотую пайцзу, выступил вперед и сердито выкрикнул:

– Старик, ты изложил не все требования хана Ахмата! Есть еще одно требование. Хан Ахмат велит князю Ивану в знак покорности поклониться ханской пайцзе, как было заведено встарь при хане Батые.

Надменный узкоглазый черноусый бек протянул к великому князю золотую пластину так, чтобы тот мог видеть изображение лица хана Ахмата, отчеканенное на золоте.

Московские вельможи замерли, глядя на великого князя, по лицу которого растекся красноватый румянец еле сдерживаемого гнева.

– Давай, кланяйся, князь! – с мстительным торжеством выкрикнул низкорослый Кутеп из-за спин старших послов. – Иначе стотысячная ордынская конница опустошит всю твою землю!

Непонятно, что именно сильнее всего подействовало на Ивана Васильевича: наглый выкрик Кутепа или требовательный взгляд темных раскосых глаз черноусого бека, держащего в вытянутой руке золотую пайцзу. Великий князь колебался лишь мгновение, затем он резким движением выхватил из руки бека золотую пластину и плюнул на изображение хана Ахмата.

По обширному залу пронесся вздох изумления: многие знатные русичи невольно вскочили со своих мест, восхищенные таким поступком великого князя. Татары же разразились воплями бешенства, ощерив зубы и взмахивая руками. Двое беков ринулись на Ивана Васильевича, который швырнул пайцзу и ханское письмо себе под ноги, наступив на них сапогом. Двух ретивых послов вовремя схватили за руки рослые княжеские телохранители в длинных белых кафтанах с красными галунами на груди и красных парчовых шапках. Обоих грубо поволокли к выходу из тронного зала.

– Передай хану Ахмату, посол, что время ордынских выходов с Руси закончилось навсегда! – заявил Идрис-бею Иван Васильевич, грозно сдвинув черные брови. – Татарскому игу над Русью конец!

– Эх-вах! – сокрушенно покачал головой Идрис-бей. – Страшную беду навлек ты на свою землю, великий князь. Хан Ахмат не простит тебе такой дерзости!

– Ступай, старик! – Иван Васильевич раздраженно махнул рукой на старшего посла. – Угроз хана Ахмата я не страшусь, а его конницы тем паче. Коль хан Ахмат желает войны, пусть будет война!

Татарские послы гурьбой устремились к высоким дверям тронного зала, толкаясь и наступая друг другу на ноги. Их сопровождали насмешливые реплики и взгляды московских бояр и дворян.

У выхода из зала княжеские стражи схватили Кутепа и подвели его к великому князю, сидящему на троне уже без скипетра и державы в руках.

– Ну вот ты и попался, воробушек! – с кривой ухмылкой произнес Иван Васильевич. – За свое зло заплатишь сполна! – Кивнув на Кутепа своим стражникам, Иван Васильевич коротко бросил: – Обезглавить!

Кутеп, которого тут же потащили на казнь, упирался и кричал, что он – лицо неприкосновенное, его нельзя трогать, нельзя убивать!

– Мне все можно, сидя на этом троне! – Иван Васильевич подмигнул своему думному боярину Плещееву и заливисто расхохотался.

Глядя на хохочущего великого князя, засмеялись и стоящие вокруг вельможи, дворяне и воеводы.

* * *

Присутствовал при этом знаменательном событии и Тимофей Оплетин, которому удалось проскользнуть в тронный зал благодаря знакомству и дружеским отношениям с Василием Долматовым, секретарем великого князя. К себе домой Тимофей пришел с сияющим лицом, переполняемый восторгом от вида посрамленных татарских послов и того, как смело и горделиво великий князь дал посланцам хана Ахмата от ворот поворот!

– Чему ты, глупец, радуешься? – ворчал на племянника Ермолай Савелич, выслушав его восторженные отзывы об увиденном на приеме ордынских послов. – Хан Ахмат теперь двинется в набег на Москву со всей своей ордой, а у нашего князя раздор с младшими братьями еще не закончен. К тому же на дворе время сева, смердам в поле работать надо, а не воевать.