Крах СССР

Советская система хозяйства сложилась в своих основных чертах в процессе индустриализации, войны и послевоенного восстановления (30-50-е годы XX в.). Это эпоха так называемого мобилизационного социализма («сталинизма»). Многие называют первейшим признаком этого хозяйства огосударствление собственности. Это верно, но в любом тезисе важна мера. Говорилось, что в СССР произошло полное огосударствление собственности и это якобы стало причиной краха экономики. На деле личная собственность в СССР не только существовала и была узаконена, но уже представляла собой очень значительную часть национального богатства и была вовлечена в хозяйство.

Возьмем хотя бы такую важную его составляющую, как жилищный фонд, составляющий треть всех основных фондов СССР. Какая же здесь монополия государства? В 1989 г. государственный жилищный фонд составлял 54,8% (общественный и кооперативный фонд — 6,3%, в личной собственности граждан 38,9%). Но ведь и государственный фонд в большей своей части находился в пользовании граждан. Один из самых радикальных рыночников В. Найшуль пишет о 70-х годах XX в.: «По новому жилищному кодексу человека вынуть из квартиры нельзя было практически ни при каких условиях. У нас на улице никто не мог оказаться. Фактически мы стали страной буржуа. И в рыночные преобразования вступили, будучи де-факто страной домовладельцев. У нас каждый обладал немалой собственностью в размере нескольких тысяч или десятков тысяч долларов. Не хухры-мухры! Поэтому сначала многие люди даже не понимали, зачем им приватизировать свои же квартиры. Она и так моя!» [118].

На селе в СССР жило 100 мл. человек. Практически все они имели подворья, которые играли существенную роль в производственной структуре страны. Да и рассматривать колхозы как часть государственного производства — очень большое, недопустимое искажение. Даже как с метафорой с этим трудно согласиться. На личной собственности было основано в СССР домашнее хозяйство, в которое была вовлечена очень большая часть трудовых усилий нации (порядка 30%). Это хозяйство — сложное производство со своей технологией, сложная система распределения и сложная социокультурная система.

Конечно, избыточное огосударствление производства мешало некоторым направлениям развития, но оно и блокировало нежелательные направления развития ряда угроз: сегодня мы это можем наконец-то понять, глядя на расцвет преступности или на Саяно-Шушенскую ГЭС. Но главное для нашей темы, что эта «избыточность государства» вовсе не была тяжелой болезнью общественного строя и тем более не привела его к гибели. К тому же для развития предпринимательства, к которому в перестройке стала благосклонно относиться часть граждан, вовсе не требуется полной собственности (т.е. права пользования, распоряжения и владения), достаточно пользования, максимум распоряжения. Дж. Гэлбрайт основательно показывает, что за послевоенные годы во властных корпорациях США предпринимателями реально стали не собственники капитала, а слой управляющих — те, кто не владеет, но распоряжается собственностью.

До заключительной фазы перестройки проблема собственности вообще не волновала сколько-нибудь значительную часть общества и не могла послужить причиной отрицания советского строя. Даже и сегодня, после глубокого промывания мозгов, поворота к частной собственности на главные средства производства в массовом сознании не произошло. Тезис о фатальном воздействии государственной собственности на советскую экономику, как он был сформулирован в перестройке, — идеологическая диверсия «пятой колонны». Он оказал разрушительное воздействие даже и на тот «российский капитализм», о котором так мечтали наши антисоветские романтики. Хотели, «чтоб было как в Швеции», а попали в руки братвы.

Однако стереотип отрицания государственной собственности застрял в сознании. На конференции в Давосе (январь 2009 г.) тогда премьер-министр РФ В.В. Путин высказался против усиления роли государства в экономике и так сослался на опыт СССР: «В Советском Союзе в прошлом веке роль государства была доведена до абсолюта. Что, в конце концов, привело к тотальной неконкурентоспособности нашей экономики, мы за это дорого заплатили. Этот урок нам дорого обошелся».

Это клише, которым оправдывал свой провал М. Горбачев. Что значит «роль государства была доведена до абсолюта»? Как это измерено? Во многих отношениях роль государства замечалась гражданами до перестройки гораздо меньше, чем сегодня, — все системы и институты работали «как бы сами собой». А сейчас месяца не проходит, чтобы государство не огорошило нас какой-нибудь странной инициативой или программой, которая обойдется в десятки миллиардов рублей, а то и долларов. Одна только идея «построить русскую Силиконовую долину» чего стоит.