Крах Украины

Общество провисло, лишилось фундамента в виде традиций и опоры на опыт предков. Пока продолжалось кратковременное, но феерическое буйство кредитной экономики (часто именуемой еще «экономикой ссудного процента»), лишенному корней, бросившемуся в казавшийся бесконечным праздник потребления, обществу представлялось, что оно наконец-то обнаружило рецепт вечного благоденствия. Гордые, но глупые потомки славных предков решили, что они могут бесконечно проедать мир, предками построенный, и ради этого от заветов предков отреклись.

Даже протестанты отреклись от этики обогащающего труда в пользу этики развращающего потребительского кредита. Но деньги, финансовый капитал, в таком мире из абсолютного эквивалента стоимости превратились в абсолютный показатель ценности. Ценности всего, в том числе и отдельно взятого человека.

Не важно как Вы заработали деньги, важно чтобы у Вас их было много. Именно поэтому разрыв со старым миром, с традиционной моралью был неизбежен. Традиционная мораль осуждает проституцию, гомосексуализм, воровство, убийство, ложь. Но как же быть, если проституция, гомосексуализм, воровство, убийство, ложь хорошо продаются и позволяют, сколотив состояние, резко поднять свою стоимость, а значит (соответственно новой морали) и ценность? Ясно как — отринуть традиционную мораль.

Пляшущие в храмах безумные девки, двуполые личности, публично гордящиеся своей девиантностью, «исторические» морализаторы, которые скоро потребуют от человечества покаяния за геноцид неандертальцев, совершенный нашими предками, за процветавший в раннем человеческом обществе каннибализм, за матриархат и за патриархат, за античное рабовладение и за «темные века» феодализма, в общем, за всю мировую историю и за сам факт нашего существования, все они — жертвы своего выбора в пользу аморальности, механические куклы, заводом для которых служит определенная сумма (зачастую очень небольшая) денежных знаков. Как кукла, заведенная ключиком, после получения необходимой суммы они исполняют соответствующий танец и замирают до следующего завода.

Но эти личности и почти созданное ими общество могли существовать только в иллюзии вечного праздника жизни, устроенной финансовым капиталом. Они должны были постоянно находиться в движении к еще большему потребительскому счастью. Иных основ у этого общества просто не существовало. И вот, когда системный кризис, в неизбежный приход которого новое общество долго не хотело верить, все же наступил, когда движение к потребительскому раю остановилось и с каждым днем становится понятнее, что остановилось оно навсегда, тогда новое общество, люди новой морали повисли в пустоте. От традиций предков они отреклись, а собственные новосозданные «традиции» испарились «как сон, как утренний туман». В условиях системного кризиса они оказались нереализуемыми. Нет, Вы и дальше можете оставаться педерастом и даже гордиться этим. Только за это все реже и все меньше платят.

Восточные и африканские общества, интегрированные (некоторые лишь частично) в глобальную финансово-экономическую систему, остались, тем не менее, за пределами досягаемости новой морали. Не то, чтобы у них религии или традиции были лучше — распространявшаяся с Запада, вместе с потребительским кредитом, новая мораль просто не успела до них добраться (за редким исключением), поскольку и сам потребительский кредит в большинство стран третьего мира до сих пор не пришел или только начал свое проникновение.

Общества традиционного Запада (евроатлантическая цивилизация) настолько привыкли к мысли о непотопляемости «Титаника» кредитной экономики, к легенде о том, что ЕС и США вечны и из каждого кризиса выходят лишь усилившимися, что они сконцентрировались на тезисе «вопреки всему верю в лучшее, потому, что просто не может быть, чтобы великолепная западная цивилизация рухнула».

В самом тяжелом положении оказались постсоветские общества, а именно российское, украинское и молдавское. В Белоруссии, силами режима Лукашенко, в значительной мере были сохранены неразрушенными советские традиции. За счет этого атомизация общества была, если не предотвращена, то существенно приторможена, люди новой морали в Белоруссии влиянием не пользуются и «властителями дум» не являются. Прибалтика успела вскочить в последний вагон ЕСовского поезда, когда он уже сходил с рельсов, и сейчас, как мантру, повторяет европейское заклинание: «Верю в лучшее!». Республики Средней Азии все же слишком Восток и до них (кроме разве что Казахстана) новая мораль просто не добралась. Независимый Кавказ занялся своим любимым делом — бесконечной войной «свободолюбивых горцев» друг с другом за каждую гору и даже пригорок.