Крах Украины

Однако из событий 2003–2008 годов, в Москве сделали свой вывод. И вывод этот, в первую очередь, гласил, что так называемая многовекторность постсоветских режимов не может гарантировать России необходимый уровень их лояльности. Даже совместные экономические проекты, даже преференции за счет российского бюджета, даже полная зависимость от российского рынка, не удерживают русофобские, так называемые евроатлантические, силы от проведения антироссийской политики, в тех случаях, когда им удается прийти к власти. А их приход к власти становится неизбежен в тот момент, когда Брюссель и Вашингтон оказываются в состоянии сконцентрировать достаточное количество ресурсов для нового наступления на постсоветском пространстве. Альтернативой добровольной сдачи власти постсоветским «оранжевым» является только гражданская война, поскольку «оранжевые» к кровопролитию готовы, и остановить их может только превосходящая сила, готовая не задумываясь лить их кровь.

Таким образом, нарушение Вашингтоном баланса многовекторности на постсоветском пространстве в первой половине 2000-х привело к тому, что после вытеснения отсюда США, многовекторность перестала устраивать и Россию. Режимы, изъявившие готовность стать американскими клиентами, теперь не могут рассчитывать на равноправные взаимоотношения с Москвой и должны выбирать между согласием на мягкий (пока) протекторат России и неизбежным быстрым экономическим крахом, столь же неизбежно ведущим и к краху политическому. Практически все постсоветские режимы (в том числе и успевшие вступить в НАТО и ЕС), не согласные отчетливо признать российское лидерство, находятся в той или иной степени системного кризиса, который не может кончиться иначе, чем более или менее быстрый крах государственности. Гарантии территориальной целостности и условной государственной независимости на территории СНГ сегодня исходят только из России. Это уже, кстати, начали понимать и в окрестностях бывшего СССР. В частности, в Финляндии недавно депутат финского парламента от партии «Истинных финнов» Юхо Эерола предлагал создать между Финляндией и Россией стратегический военный союз, как гарантию финской независимости. Русофильские тенденции начинают нарастать в обществах бывших прибалтийских республик СССР. В общем, на постсоветском пространстве русофильство — восходящий тренд (хоть пока и недостаточно устойчивый, но в целом на сегодня безальтернативный, поскольку евроатлантический тренд теперь нисходящий, а иных на сегодня нет).

Таким образом, трехлетние попытки правительства Януковича реанимировать политику многовекторности, эпохи Кучмы, позволявшую Украине получать преференции и на Западе, и на Востоке, не беря на себя никаких обязательств, предпринимались в условиях отказа всех главных партнеров Украины на мировой арене данную политику воспринимать. Как было отмечено выше, США сочли украинскую многовекторность невыгодной для себя уже в начале 2000-х. Отсюда и «дело Гонгадзе», и «пленки Мельниченко», и акция «Украина без Кучмы», и перевороты 2004 и 2007 годов, обеспечившие пятилетку проамериканского русофобского правления Ющенко. В свою очередь, после того, как США, вынужденные концентрировать остатки своих ресурсов в более важных для них точках глобального противостояния (в АТР, на Ближнем Востоке, в Латинской Америке) эвакуировали свои проекты в СНГ, а Евросоюз оказался не в состоянии проводить здесь активную политику (главное — финансировать потенциальных клиентов), усилившаяся Россия также сочла для себя возвращение к столь легко нарушаемому status quo многовекторности абсолютно неприемлемым. Государственные интересы Москвы могли быть защищены только в результате гарантированного доминирования, то есть признания постсоветскими режимами России, в качестве старшего партнера. На этих условиях Москва была согласна временно стабилизировать существующие элиты (с одновременным началом их медленной эволюционной замены), гарантировать сохранность приобретенных капиталов (с возможным выкупом стратегических активов по рыночной цене, как в случае с Абрамовичем), а также обеспечить внешнеполитический и военный зонтик. Взамен Россия требовала полной политической лояльности, выражавшейся в безусловном вступлении во все интеграционные объединения, созданные или планируемые к созданию в будущем Москвой, а также добровольной передачи права на принятие стратегических решений в рамках этих объединений коллективным органам, по факту контролируемым Москвой.

В России значительно лучше, чем в странах ближнего зарубежья понимали, что постсоветским режимам приходится выбирать между признанием своего замаскированного вассалитета в отношении Москвы и быстрым и полным крахом. И российское руководство не собиралось и не собирается идти в данном вопросе на уступки.