Крах «Волшебного королевства»

«Твои руки ищут меня в ночи, ищут моего тепла
Поднимают и поворачивают меня.
Язык слепой настойчивости,
Твой язык говорит с моим животом,
Ресницы порхают по моему соску.
Это момент неопытных криков и шепотов, когда
Ничто не важно в вакууме страсти
Кроме страсти самой…»

Он не был уверен, закончила ли Нина. Это звучало, как заключительный аккорд, но он не был уверен.

— Нина?

— Что ты думаешь?

— Это… пылко.

— Это поэзия. Качественно новая концепция телефонного секса.

— Интересно. — «О Боже, она делает на этом карьеру», — подумал он.

— Это возбудило тебя?

— Определенно, — сказал он. — В моих штанах…

— Прекрати, Джо!

— Извиняюсь. На самом деле, это хорошо. — И, может быть, так оно и было. Он почти не разбирался в такого рода поэзии.

— Мне хотелось попробовать что-нибудь новенькое, — продолжала Нина. — Что-нибудь более литературное. Некоторые девушки жаловались, и Мириам, конечно. Ей более привычны старые рассказы.

— Ну, — произнес Уиндер, — в конце концов, читать можно все.

— Мой редактор хочет большего.

— У тебя есть редактор?

— Для работы с синдикатом, Джо. Что ты думаешь о последней части? «Ничто не важно в вакууме страсти, кроме страсти самой».

Он сказал: — «Бездна» лучше, чем «вакуум».

— Бездна страсти! Ты прав, Джо, это намного лучше.

— Как прошло твое свидание с Голосом?

— Оно было очень приятным. Он очень необычный человек.

— Чем он занимается?

И тут же удар: — Он занимается маркетингом продукции «Дженерал Моторз».

— Машины? Он продает машины! Вот это необычно!

Нина сказала: — Я не хочу об этом говорить.

— «Бьюики»? «Понтиаки»? Старые автомобили? Или, возможно, все вместе? — иронизировал Уиндер.

— Он удивительно культурный человек, — ответила Нина. — Образованный человек. И, чтоб ты знал, он продает «Шевроле».

Уиндер чувствовал себя обессиленным. Сперва стихи, теперь это.

— Нина, я хочу у тебя спросить. Его лицо под стать голосу?

— В том, как он выглядит, нет ничего дурного.

— Не продолжай…

— Ты можешь быть такой язвой, — заметила она.

— Ты права. Еще раз извиняюсь.

— Он хочет жениться на мне.

— У него хороший вкус, — сказал Уиндер. — Он был бы полным олухом, если бы не хотел.

Короткая пауза, после которой Нина спросила:

— Это ты стрелял в спортсмена?

— Нет. Но за вопрос тебя не виню.

— Пожалуйста, не убивай никого, Джо. Я знаю твое отношение к этим вопросам, но, пожалуйста, никого не убивай.

— Я попытаюсь.

— Будет лучше прекратить разговор, — произнесла, она. — Я отключаюсь.

— Эй, я плачу деньги.

— Тебе действительно понравилось стихотворение?

— Это было необычно, Нина. Я очень горд.

Он мог бы сказать, что получил удовольствие.

— Будут какие-нибудь еще предложения? — спросила она.

— Ну, в строке про сосок.

— Да. «Ресницы порхают по моему соску».

— Образ очень хороший, — сказал Уиндер, — но звучит так, как будто у тебя только один. Сосок я имею в виду.

— Хмм, — произнесла сказала Нина. — Хорошая мысль.

— А так все просто великолепно.

— Спасибо, Джо, — сказала она. — Спасибо за все.

31

Джо Уиндер держал Керри в своих объятиях и размышлял, почему женщины, которых он любил, были всегда на ступень или две выше него.

— Так что ты планируешь? — спросил он.

Она пошевелилась, но не ответила. Он чувствовал на своей груди ее шелковистую теплую щеку. Когда же он, наконец, научится затыкаться и наслаждаться моментом?

— Керри, я знаю, что ты не спишь.

Ее глаза открылись. Даже в темноте он чувствовал ее прозрачный взгляд.

— Из всех мужчин, с которыми я была, — сказала Керри, — ты единственный, который хочет разговаривать после любви.

— Ты вдохновляешь меня, вот и все.

— Ты в состоянии? — она подняла руку. — У меня были галлюцинации, или мы все же разбомбили эту бетономешалку?

Уиндер произнес: — Я нервничаю, как черт. Я прокрутил в голове всю сцену.

Она сказала, чтобы он перестал волноваться и заснул.

— Что самое плохое из того, что может случиться? Тюрьма — это одно. Смерть — другое.

Керри перевернулась на живот.

— Чему ты улыбаешься? — спросил Уиндер.

— Все получится. Я верю в тебя.

— Но ты что-то замышляешь.

— Джо, у меня есть единственный шанс.

— Чего?

— Пения. Я имею в виду, настоящего пения. Я тебя не придавила?

— О нет, ты легка, как перышко.

— Ты задница…

Они целовались, как вдруг что-то заставило его отпрянуть назад и сказать: — Извини, что я втравил тебя в эти неприятности.

— Какие неприятности? И к тому же, то, что ты делаешь — это честно. Даже если это слегка сумасшествие.

— Ты говоришь об уголовных преступлениях?

— Конечно, — отозвалась Керри. — Но твои мотивы абсолютно чисты и неопровержимы. Я буду поддерживать тебя, Джо.

— Не исключено реальное помешательство, — сказал он. — Как подумаю о Кингсбэри и этой чертовой трассе для гольфа, так у меня сразу шумит в голове.

— Какого рода шумы?

— Как гидравлический пресс.

Чувствовалось, что Керри обеспокоена, хотя он не мог ее винить.

— Это еще связано и с моим стариком, — произнес он.