Крах волшебного королевства. Красная лисица

Из-за того, что Франческо Веллоси непосредственно подчинялся министру внутренних дел, его офис находился в центральном особняке министерства, в невысоком здании из серого камня на улице Виминале, на третьем этаже. Его сотрудники сидели или в километре отсюда, в здании Квестуры, или еще дальше — в западной части города, в здании криминальной полиции. А он, как руководитель подразделения по борьбе с терроризмом, должен быть все время под рукой у своего начальника. Кабинет Веллоси находился почти рядом с кабинетом министра, что подчеркивало лишний раз угрозу, которую представляли для Италии террористические группы. Его апартаменты представляли собой великолепную комнату, в которую вели высокие двойные двери из отполированного дерева, с богато украшенного потолка свисала люстра с искрящимися канделябрами, на стенах висели картины, написанные маслом. В кабинете стояли огромный письменный стол с инкрустированным кожаным верхом, легкие стулья для посетителей, кофейный столик с журналами и подносом с посудой. Между двух больших окон висел портрет Президента с дарственной надписью. Франческо Веллоси, тридцать лет проработавший в полиции, терпеть не мог этот кабинет и многое бы отдал, чтобы поменять эту блестящую обстановку на незамысловатую рабочую комнатушку. Обычно к полудню солнце уже заливало кабинет, но сейчас, ранним июльским утром, его лучи еще не проникли сюда.

На полпути между своей холостяцкой квартирой и служебным кабинетом по радиотелефону Веллоси уже предупредили о том, что его люди добились какого-то важного успеха. Когда он ворвался в офис, его уже ждали, чтобы сообщить о случившемся и показать ксерокопии дел на Франку Тантардини и Энрико Паникуччи.

Веллоси с энтузиазмом пролистывал страницы. Им пришлось пережить трудные зиму и весну из-за гибели в прошлом году Альдо Моро. Они произвели кое-какие аресты, среди них были и значительные, и бесполезные, но эта эпидемия взрывов и перестрелок продолжала свое бурное шествие, вызывая беспокойство членов парламента, представителей христианских демократов, и бесконечные требования к министру принять какое-то решение. Эти решения потом всегда передавались Веллоси, догоняемые и перегоняемые потоком свежих новостей о только что совершенных террористических актах. Веллоси давно уже отчаялся в попытках найти такого политика или высокопоставленного чиновника, который не побоялся бы взять на себя ответственность за действия, которые он называл «неотложными мерами», — тяжелые и даже жестокие, как и применение суровых мер, которые он считал безусловно необходимыми; он все еще надеялся встретить такого человека.

И вот наконец хорошие новости. Веллоси решил, что надо издать специальный приказ о проведении на высоком уровне фотосъемок этой женщины, Тантардини. Есть повод немного погордиться достигнутым успехом, а то привычка к самоуничижению стала уже национальной чертой.

Веллоси был высоким, крупным мужчиной, настоящий хряк. Неотесанность его фигуры немного смягчалась покроем костюма и элегантным шелковым галстуком. Едва раздался легкий стук в дверь его кабинета, он сразу поднялся с места и готов был тут же произносить слова благодарности. По внешнему виду вошедшие были людьми из совершенно иного социального слоя. Двое из них были в разорванных замшевых ботинках, двое в парусиновых спортивных туфлях. Мятые джинсы. Пестрые рубашки. Небритые лица. Это были суровые люди, за внешней расслабленностью которых скрывалась тревога. Это были «львы» Веллоси, сражавшиеся на самом дне городской жизни. С таким же успехом их можно было назвать «крысами из канализации», поскольку это было именно то место, где им приходилось существовать для того, чтобы выйти на язвы, разъедающие общество.

Эти четверо осторожно прошли через комнату по толстому ковру. Веллоси жестом пригласил их сесть, и они опустились в глубокие удобные кресла. Это были офицеры того отряда, который брал Франку, кто прикончил эту скотину Паникуччи. Они пришли получить законные аплодисменты, рассказать о своем успехе и внести хоть немного радости в пребывание Веллоси на Виминале.

Он удобно развалился в кресле, слушая подробный отчет о проведенной операции, стараясь ничего не упустить. Пришедшие не скрывали ни малейшей подробности. Веллоси смаковал каждую деталь и переживал в душе все случившееся с того момента, как Паникуччи и эта женщина вышли из здания почты. Он подумал, что обязательно должен представить их всех Министру, чтобы тот лично каждому пожал руку. Это несколько охладило бы пыл критиков и притупило ножи, направленные ему в спину. Сейчас Веллоси только слушал, лишь изредка вставляя свои замечания, предпочитая довольствоваться этим повествованием о триумфе своих подчиненных.

Телефонный звонок разрушил эту идиллию.

Лицо Веллоси изобразило раздражение — как у мужчины, лежащего на диване с девушкой и приготовившегося уже к самому главному, и услышавшего вдруг звонок в дверь. Он махнул рукой, давая понять, что придется ненадолго прервать рассказ, но как только он переговорит, они продолжат. Звонили из Квестуры.