Крамаджен

Млес провел здесь уже шесть дней, дожидаясь прилета воздушного корабля Академии. Млесу предложили денежную помощь, но он отказался — бумажник и та сумма денег, которую он прихватил перед отъездом из своего особняка были все еще при нем. Выложить три тысячи имперских аллов за билет на полет после того, что он пережил, даже не было для Млеса проблемой. Куда больше его волновало собственное состояние, душевное и физическое. Ему чудилось, будто путешествие при помощи разлома не пройдет бесследно для его здоровья. Что уж говорить о подорванной психике после кровавой бани в церкви Сцеживающих, появлении этрэйби, бегстве и прыжке в разлом, и той встречи с тем чудовищем, которое Млес видел внутри разлома. Все эти дни Млес пребывал в полнейшей апатии, и считал, что это более чем хорошо. Его не одолевали навязчивые мысли и желание напиться, его не тревожил панический ужас. Сознание Млеса было словно бы утомлено и надломлено пережитым ужасом и он словно бы пребывал в шоке. Врач, который провел осмотр Млеса, когда его привели в крепость, сказал ему, что с ним все в порядке, и ему требуется отдых.

Млес не сильно поверил врачу, но не возражал. Что-что, а отдых действительно был ему необходим.

Млес часто думал о тех, кто погиб в Лагонне в тот вечер у костра. Рихгем, Энга, Римор, Шиан… Последних двоих Млес видел в ночном кошмаре вчера ночью. Как и тогда, в Лагонне, они, уже обращенные в этрэйби, стояли перед ним, держась за руки. Они звали его к себе, чтобы он стал таким же, как и они.

Это было тяжело — выжить и осознать то, что выжил только ты один. Млес переживал это с тем же надрывным внутренним мучением, как и в минувшую зиму, когда умерла Кимм.

Млес смотрел, как небольшой транспортный магилет, ярко сверкающий золотом в лучах солнца, медленно и плавно опускается на главную площадь крепости Харанджина, служащую одновременно с этим и посадочной площадкой. За прибытием транспорта наблюдали свободные от дел и развлечений зеваки и с дюжину пассажиров, которые на ближайшие несколько часов составят Млесу компанию в полете. Похоже, одинокий вольнонаемник будет единственным среди них, кто полетит без какой-либо поклажи. Млес видел среди них довольных, красующихся друг перед другом охотников, некоторые из которых могли похвастаться новенькими магистрелами, и двух-трех молодых магов-стажеров, которые, под присмотром своего наставника, возвращались обратно в Академию для заключительной аттестации. Глядя на молодых магов, Млес вспоминал о Пэйлем. Плевать на загубленный контракт и потерянное оружие и вещи. Жаль погибших друзей, но и их не вернуть. Его главное сокровище, то, ради которого стоило попытать счастья и броситься в разлом, спасаясь от этрэйби и выжить, было его дочерью. Млес не был уверен, но если бы его спросили, готов ли он повторить свой отчаянный прыжок в разлом ради своей дочери, он наверняка бы не колебался.

Корабль выпустил упорные стойки шасси, и мягко качнувшись на мощных рессорах, приземлился. Млес неторопливо поднялся на ноги, отряхнув штаны, зашагав в сторону основной группы пассажиров. Можно было не торопиться, корабль взлетит только через полчаса, но Млес понимал, что теперь в его жизни наступил тот период, когда можно не торопиться никуда вообще. Ему не хотелось вспоминать о событиях последних двух недель, и он был бы счастлив, если бы воспоминания об этом навсегда покинули его.

Млес шел к кораблю, щурясь на яркое солнце. Его ждал полет на магилете, первый полет в его жизни на воздушном корабле, возвращение в империю.

«И что же я буду делать дальше?»

Млес не знал и он не хотел думать об этом. Его жизнь после чудесного спасения перешла в некую новую стадию — только здесь и только сейчас. У него не было ни прошлого, не было будущего. Млес понимал, что это обманчивое ощущение реальности скоро пропадет, но он был спокоен. Он чувствовал, что готов к новым переменам.