Крамнэгел

— Ага, наконец-то он дошел до дела, сукин сын! — завопил Крамнэгел.

— Уж коль мы заговорили о делах полицейского управления, было бы несправедливо обойти молчанием одно из тех прекрасных событий общественной жизни, которые все еще способны напомнить нам о днях, ушедших в прошлое, — промурлыкал Ред Лейфсон.

— Гостей поили то ли калифорнийским, то ли мозельским, потчевали то ли бифштексом, то ли телятиной, а чествовали то ли Барта Крамнэгела, то ли дыры в структуре нашего полицейского управления, где их не меньше, чем в мишени, по которой упражняются в стрельбе агенты ФБР.

— У-у, сволочь!

— Будем откровенны. Мы услышали много интересного. Начальник полиции Крамнэгел пошел записываться добровольцем в морскую пехоту через полчаса после нападения на Пирл-Харбор. Армия, право же, потеряла хорошего человека, отказав ему по причинам, которые мои сотрудники… (Он рассмеялся, заглянув в лежавшую перед ним бумажку.) Но эти причины никак — ну, просто никак — не подлежат огласке. Остается лишь пожалеть, что полицейское управление не получило в его лице работника столь же ценного, сколь потеряла армия. Давайте смотреть правде в глаза, Барт: что-то не так уж много уголовников попадает сегодня в тюрьму. Аресты вроде вышли из моды. А скольких насильников сумело задержать бравое подразделение переодетых в баб полицейских? Ей-богу, очень даже интересно наблюдать полицейских, прогуливающихся по улицам в столь живописном виде, за который нормальный человек загремел бы за решетку как извращенец. Я, право, не хочу сказать, что все это способствует росту престижа полиции в глазах общественности, я всего лишь хочу сказать, что картина уж больно впечатляющая — да и слухи ходят, что некоторые из ваших сотрудников получают от этого ух какое удовольствие… но где же аресты? А как обстоят дела с этим вашим последним всплеском фантазии — с патрулем, переодетым в школяров хедера? Сколько им удалось сцапать потенциальных гауляйтеров и кровопийц? Сколько, а? — Ред даже присвистнул. — И не говорите! Эти ваши идеи, Барт, должно быть, великолепно звучат в стенах вашего кабинета. Может, они даже сохраняют какой-то блеск при проведении инструктажа. Но почему же, черт побери, они так жалко выглядят на практике, а? Нет, Барт, не мне отвечайте, мне отвечать не надо. Ответьте Городу!

— Свинья, сволочь, погань проклятая! — завопил Крамнэгел, выключая телевизор и срывая с телефона трубку. Дежурным по управлению оказался лейтенант Армстронг. Крамнэгел, у которого от ярости начали дергаться веки, приказал тому смотреть в оба за машиной Реда Лейфсона и следить, куда бы Ред ни ехал.

— Чтоб всю машину увесить штрафными квитанциями, как рождественскую елку игрушками… любое нарушение, самое мелкое, немедленно оформлять протоколом… техническое, любое другое… чуть что — сразу привлекай по статье… По всем статьям, ясно? Если он действительно наколется на чем-нибудь серьезном, то просто прекрасно… Знаю, что сам не водит, но это неважно… Да, Марвин, раз уж мы все равно о нем. Разыщи по архивам сведения о том, как этот дешевый христопродавец потерял свои ноги… Это он так говорит, а я тебе говорю, что либо ему ноги дверью лифта отдавило, либо на него наскочил официант с тележкой, когда он в какой-нибудь гостинице подглядывал из коридора в замочную скважину… — Он заревел во все горло: — Плевать мне где, пусть тебе хоть в Форт-Нокс[2] придется вламываться! Но чтоб материал лежал у меня на столе!

Крамнэгел повесил трубку. Чувствуя, что после беседы с Армстронгом он успокоился и немного пришел в себя, он включил телевизор снова, но теперь уже на другую программу, чтобы не нарываться больше на мистера Лейфсона. «Мы же были дружками, помнишь, Сидни? Помнишь, как мы на рыбалку ездили, а, Сид? Вдвоем, только ты и я… Ездили на рыбалку, рыбку удили…» Раздался выстрел, за которым последовал шум падающего тела. Устроившись в кресле-качалке поудобнее, Крамнэгел на ощупь, как слепой, потянулся к банке с пивом, уже с головой погрузившись в новую передачу и напрочь забыв о Лейфсоне. Ближе к концу фильма в дверях появилась Эди. Мешанина из напитков подействовала и на нее. Свою прическу она превратила в заросли дикого кустарника, откуда отдельные пряди падали ей на глаза. Наряд ее состоял из черных прозрачных пижамных брючек и черного прозрачного балахона, запястья и щиколотки украшали выпушки из искусственного меха. Сквозь балахон просвечивал усыпанный звездами лифчик, подхватывавший грудь, оставляя обнаженными соски. Эди курила вставленную в мундштук из слоновой кости сигарету.

— Привет, любовничек, — прохрипела она.

— Тс-с-с! Он сейчас так промахнулся, господи ты боже мой!

— Кто промахнулся?

— Лем Крэддокс.

— Это еще кто, черт его дери?

— Частный детектив. Китайцу, значит, трепанул, а старику, значит, ничего не сказал, вот он и… — Крамнэгел взглянул на жену и присвистнул.

— Секса не желаете? — осведомилась она.

— Ты вся такая аппетитная, прямо так бы и съел, — ответил супруг, снова поворачиваясь к экрану.