Крамола. Книга 2

Ночью, после экзекуции, с полковником Березиным и палачами было покончено. Рассказывали, что Михаил Иванович даже не сопротивлялся. Его вели на расстрел, а он будто бы расспрашивал всех встречных — мужиков, партизан — и хотел выяснить одно: что же произошло с людьми и миром? Что?..

Он, видно, очень боялся, что не успеет узнать — прежде чем прогремит выстрел.

И не успел.

Но истина открылась ему в смерти.

Когда от неожиданного удара итальянцев по Березину и Свободному погиб партизанский командир Анисим Рыжов вместе со своими орлами, Митя Мамухин был одним из тех, кто сумел скрыться и уйти от смерти. Тогда он был простым партизаном, еще безвинтовочным, и ходил с огромным тесаком, самолично откованным Анисимом Петровичем. Командир сразу же приблизил к себе Мамухина, поскольку народ в Березине только и говорил о его храбрости и несгибаемости во время полковничей порки. И впрямь глаза у Мити горели, будто у уросливого жеребца, и покрывались кровяными прожилками, если речь заходила о скорых партизанских походах.

— Ты мне ндравишься, Дмитрий! — говорил Рыжов. — У тебя вид геройский. Ежели он к весне не пройдет, когда Есаульск брать пойдем, я тебя в ротные командиры произведу.

Мамухин ждал весны, а пока набивал руку, рубая тесаком мелкую березовую поросль, колья и прясла. Но не сбылась мечта Анисима Рыжова, не довелось ему взять Есаульск и сесть там комендантом. Сгубили отважного вождя проклятые итальянцы-интервенты. И когда Андрей Березин привел из тайги основные силы и выбил захватчиков из обоих сел, Митя Мамухин понял, что пробил его час.

Сначала он попытался взять власть в отряде, объявив себя единственным наследником командира Анисима Рыжова. Однако Березин приказал арестовать Мамухина и запереть в амбаре. Митю заперли, но поротые полковником березинские устыдились, что самого смелого из них посадили под замок, и ночью выпустили его на волю.

— Видали? — сказал тогда Мамухин. — Весь ихний род такой! Погодите, он еще отомстит и за своего дядю, и за поместье. Попомните мои слова!

Той же ночью он обошел все дворы, где отдыхали партизаны, вышедшие из тайги, и предложил не ходить с Березиным, а остаться пока дома и собрать свой отряд. А Березин, мол, пускай командует чужаками, которых было уже две сотни штыков. Мужики тогда еще не особенно-то доверяли Мамухину, помня его по мирным временам, но больно уж хотелось пожить дома хотя бы месячишко-другой, вспахать землю, посеять, хозяйство поправить, а там и повоевать можно. Сразу никто согласия не давал, но задумались мужики, соблазн-то велик. Тем временем Мамухин уже был в Свободном и вел агатацию там. Свободненских погибло много от рук итальянцев, село воем выло, слезами заливалось, и с Митей никто не желал разговаривать.

— Хватит с наших-то! — кричали и бабы, и мужики. — Мы эвон сколь отдали. Хватит! Считай, с каждого второго двора по мужику. Не пойдем более воевать! Пускай теперь с березинских берут!

— А и хорошо! — подогревал Мамухин. — А и не воюйте!

Через сутки, когда отряд Березина должен был уходить, возникли смута и раскол. Березинские во главе с Мамухиным построились отдельно и заявили, что из села не пойдут, пока не посеют. Свободненские же вообще не явились на построение, и посыльный, прибывший оттуда избитый и обезоруженный, передал Березину ультиматум: мужиков в селе не трогать и насильному уводу в партизаны не подвергать. Иначе, мол, собьем свой отряд, и тогда лучше не попадайтесь в тайге.

И напрасно комиссар Лобытов говорил речи, напрасно Березин уговаривал уважаемых мужиков села — никто, кроме бывшего барского конюха Ульяна Трофимовича, с ними не пошел. Да и тот был весь обожженный, израненный, для войны никудышный — потому и отдали.

Березин уводил свой отряд под свист и улюлюканье. Степенные партизаны из богатых мужиков качали головами, говорили неодобрительно:

— Дурной народ в здешних местах. Ой, паря, дурной…

Мамухин хорошо помнил гибель славного вождя Анисима Рыжова. А потому собрал березинских партизан вместе с женами и ребятишками, привел к братской могиле и велел клясться, что будут соблюдать железную дисциплину и бдительность. Мужики клялись, а бабы причитали:

— Вы уж слушайтесь командира, ироды! Ведь детей сиротами оставите, хозяйство — без хозяина и нас овдовите!..

Ребятишки подпевали хором, теребя отцов за штаны:

— Тять, слушайся, тять…

После этого Мамухин ввел строевые занятия, организовал караульную службу и гауптвахту. Березино больше никто не тревожил, война шла где-то за Есаульском, а то и совсем далеко — у железной дороги, поэтому партизаны спокойно отсеялись и стали собираться в поход на Есаульск. Мамухин провел дополнительную мобилизацию, призвав на службу всех от шестнадцати до пятидесяти лет, и поехал в Свободное за пушками и порохом. Однако свободненские заупрямились и не захотели отдавать все пушки. И поделили не по справедливости: железные, кованые оставили себе, а березовые на тележных передках отдали соседям. Мол, ковал-то Анисим Рыжов, а он наш, свободненский. Скажите спасибо, что деревянные отдаем.