Крапивник (СИ)

— Крапивник, — машинально ответил он и вскоре добавил. — Эдмунд.

— Да, это я знаю. Вы уже представлялись. А Ваша фамилия? — я села на кровати, голова кружилась.

Эдмунд — довольно редкое имя среди моих знакомых, но кого-то при мне так называли. Называли вместе с фамилией. Откуда-то из дальних уголков разума выкатилось смутное воспоминание. Кажется, отец называл так кого-то из друзей…

— Рио?

— Верно. Ну, давай, удиви меня, — врач закатал рукава рубашки. — Неужели кто-то в Трое-Городе ещё помнит мою фамилию?

Я отметила, что вены на левом предплечье выражены сильнее нормального и имеют нехарактерный серый цвет. Может, это как-то связанно с повреждением источника? При разломах по сосудам течёт энергия и, насколько мне известно, порой оставляет шрамы.

— Вы знали моего отца, — полу вопросительно, полу утвердительно сказала я.

— Понятно, — спокойно протянул мужчина, доставая из сумки ложку. — Покажи горло.

Я послушно открыла рот. Лекарь прижал мой язык плоским концом ложки и аккуратно заставил повернуть голову к свету.

— Мы с твоей матерью вместе поступили в академию. Роланд был старше, но мы общались иногда. А горло не болит?

— Не-а, — как могла чётко ответила я.

— Ну да, горло нормальное, — отложил ложку. — Температуру мерили?

— Нет.

Мужчина прижал руку к моему лбу:

— А она будет, — он прижал вторую руку к своей голове. — Или просто я холодный? Да, не, это в тебе проблема.

Зажав градусник подмышкой, я устроилась под одеялом.

Крапивник считал с часов время и тяжело вздохнул, потирая кончик длинного носа:

— Чувство, будто я что-то не сделал. Склероз развивается, что ли? Старею.

— Вам ведь всего тридцать четыре, — заметила я, приравнивая его возраст к маминому.

— Всего? Доживёшь до моих преклонных лет — запоёшь иначе, — засмеялся врач и упёрся в стену так, что мои ноги оказались в треугольнике из стены, кровати и его спины. — Замаялся я. Минут через пять про градусник напомни, ладно?

— Ладно.

Крапивник прикрыл глаз и почти моментально уснул.

Плотнее обернувшись одеялом, я, кажется, я тоже задремала, потому что следующим воспоминанием стал щелчок дверной ручки. В комнату шагнула Кассандра.

Она быстро закрыла дверь и подошла ко мне.

— Всё нормально. Меряем температуру.

Её взгляд упал на спящего врача. Кассандра с непониманием указала на это "чудо".

— Он устал, — объяснила я, отметив про себя, что звучит это не слишком умно.

— Крапивник, — Кассандра похлопала его по плечу.

Мужчина прерывисто вздохнул и посмотрел на девушку с абсолютно потерянным выражением лица.

— Что? — мистер Рио потёр глаза и прищурился, не осознавая, где находится и кто перед ним.

— Мистер Адэр просил подойти к нему, когда закончишь.

Получив в ответ кивок, Кассандра вышла в коридор.

— Так что ты там говорила?

Я попыталась вспомнить ушедшую мысль, но безуспешно.

— Давай градусник, — не стал дожидаться Эдмунд.

Я отдала прибор. Врач посмотрел на шкалу, прищурился, чертыхнулся, потёр глаза и снова посмотрел.

— Тридцать восемь и два. Обалдеть, я при такой температуре уже похож на мёртвого, а ты молодцом.

Крапивник потянулся к сумке, но остановился:

— Вы давно с учителем пытаетесь призвать энергию? В обучении прогресса не делала?

— Делала, — честно ответила я. Почему-то мне не хотелось врать ему. — Получилось вызвать искорку. Случайно.

— Впервые?

— Да.

Чёрная бровь скептически выгнулась. Я чувствовала себя куда лучше, чем в самый первый раз. Маг, очевидно, тоже заметил моё излишне хорошее состояние.

— Ну… почти первый. У меня получилось пару раз. В одиннадцать лет. А потом я не занималась.

Эдмунд вынул из сумки бутылочку с мутным содержимым:

— Проспись. После пробуждения источника такое бывает — просто усталость. От температуры пей это, а остальные симптомы ничем не снять. Ешь, спи, тунеядствуй. Утром будешь как огурчик, но можешь некоторое время симулировать. Но не больше недели. Потом твой учитель что-нибудь заподозрит.

Я улыбнулась. Пожалуй, лучше рецепта мне ещё не давали.

Крапивник отошёл к двери, завязал кудри в хвостик и, набросив на плечи плащ, повернул голову к окну. На вытянутом лице отпечаталось нежелание выходить под дождь.

— Постойте, — я вдруг поняла, где видела его.

Выбравшись из кровати, качаясь, подошла к столу. Подобрала брошенный на полу амулет-накопитель и положила на его место другой. Один из тех, что лежали у отца на столе.

Из сиреневой энергии сформировались две фигуры и дрогнули, обретая цвет.

Два парня в одинаковой форме. В полосатых рубашках и костюмах из плотной желтоватой ткани. На папе был шлем с висящей сбоку тряпкой, призванной закрыть лицо в случае песчаной бури. У второго парня шлем был в руках, а бритую голову от палящего солнца защищал голубой платок.

— Это ведь Вы? — я указала на весёлого паренька.

— Я, — Крапивник подошёл ближе. — Лицо как у придурка.

— Разве вы могли служить вместе? Папа провёл в той пустыне только несколько месяцев. А Вы младше него на два года.

— Я закончил академию экстерном после третьего курса. Мы поехали вместе. Уезжали, правда в разное время…

— Вас ранили, да? Вы спасли папу, но заработали разрыв источника.

— Можно и так сказать.

— Расскажите.