Крапленая обойма

К моему удивлению, приехали мы довольно быстро и без каких-либо приключений. Поднялись ко мне в квартиру в том же порядке, в каком выходили: первым – Бурый, за ним – Хан, ну а дальше – Армен и я. Правда, у дверей квартиры меня любезно пропустили вперед, решив на этот раз позволить самому хозяину открыть свое жилище. Спасибо и на этом.

Как только Хан вошел в мое холостяцкое логово, он сразу бросился в комнату и метнулся к журнальному столику. Хищным взглядом оглядел то, что осталось после попойки, выудил недопитую бутылку водки и жадно прильнул к горлышку. Я пробовал пить водку таким образом всего один раз. Честно говоря, не очень приятное ощущение. Можно сказать, мерзопакостное. Но не для Хана. Тот вылакал водку, довольно крякнул и перевел дух. Даже не стал закусывать, сволочь. Впрочем, с закуской на столе была некоторая напряженка.

Хан посмотрел на меня. Я к этому времени уже закрыл входную дверь и стоял на пороге комнаты, наблюдая за гостями. Бурый и Армен торчали в метре от Хана и с некоторым сожалением, я бы даже сказал со слюнкой во рту, смотрели на столик. Но вперед Хана никто из них лезть не осмеливался.

Мне, конечно, было плевать на их иерархию. Я в нее никоим образом не вписывался, да и не желал. А посему мог бы и хлебнуть, не спрашивая дозволения Хана. Однако отчего-то пить не хотелось. Ничего не хотелось. Хотя нет. Очень было желательно, чтобы меня оставили одного. В известном месте я видал такие «ананасы».

– Надеюсь, ты понимаешь, что я к этому не причастен? – наконец выдавил из себя Хан, окидывая меня изучающим взглядом.

Он пришел в норму – скорее всего, после выпитого. Глаза вновь стали колючими, лицо – хмурым. Короче, прежний у нас был Хан.

– Согласен. Ты к убийству не причастен. Но тогда кто?

– Откуда мне знать? Корш мне был нужен живой. Понимаешь, Виртуоз? Жи-вой! – он со мной так говорил, словно я был туповат. – Ни хрена не пойму, что произошло. Я хотел взять его в безлюдном месте...

– Но кто-то помешал, – закончил я. – Ты не знаешь кто?

– А тебе-то какое дело? – неожиданно вспыхнул Хан. – Твое дело было найти Корша.

– И я нашел. Как насчет второй части гонорара?

Хан брезгливо хмыкнул и кивнул Бурому. И тот не замедлил себя проявить: из кармана была извлечена пачка банкнот и небрежно брошена на журнальный столик. Словно клочок использованной по назначению бумаги. Конечно, что для них пять тысяч?

Хан посверлил меня тревожным взглядом, нашел другую недопитую бутылку и сделал еще пару глотков. На столе стояли стаканы, но он их как будто не замечал. Несколько минут усиленно о чем-то думал. Наконец, придя к какому-то решению, залез в карман рубашки, вытащил блокнот, некоторое время листал его и выудил-таки необходимую вещицу. Честно говоря, я уже стал догадываться, что это будет, и внутренне готовился к сопротивлению. К ярому сопротивлению.

Хан протянул мне часть фотографии. Фрагмент того же снимка, из которого я уже имел один – Корша. Которого (Корша, естественно) уже не было в живых. На другом фрагменте был запечатлен еще один спецназовец. На этот раз фотография была аккуратно обрезана с левой стороны. И я понял, что существует еще центральный фрагмент снимка. С другими лицами. Или, по крайней мере, с одним лицом.

– Найди мне этого человека, – просто попросил Хан, словно до этого и не давал мне никакого поручения.

– Ты не понимаешь, – я покачал головой. – Я не могу больше заниматься твоими должниками.

– Это почему же? – воззрился на меня Хан.

– Потому что я засветился в парикмахерской, когда выспрашивал о Корше. Если полиция туда сунется и начнет выяснять о погибшем, там информация о моем визите всплывет тотчас. Мне нужно тихонько переждать неблагоприятные дни.

– Это если Корша опознают, – резонно заметил Хан.

Что ж, этого тоже не надо исключать. Головы нет. Если в кармане бывшего спецназовца отсутствуют документы, если его пальчики нигде не проходят по картотеке, то... Впрочем, это весьма слабая надежда. Опера могут прошвырнуться по находящимся рядом заведениям, просто выспрашивая о человеке в светлом костюме. Так что... Об этом я и сказал Хану. Но того не так легко было унять.

– Я не верю в расторопность оперов, – ожег он меня взглядом.

А вот это зря. Не такие уж они и лопухи. Бывают, конечно, но об этом я уже не сказал своему гостю. Потому как у него все равно нашелся бы ответ. Соответственно – с его колокольни.

– Это твое право, – проговорил я.

Хан криво усмехнулся. Этот ответ его явно не удовлетворил.

– Ты получишь десять штук аванса. И десять после того, как дашь мне информацию об этом человеке, – невозмутимо заулыбался он, словно я уже дал согласие.

И тут же кивнул Бурому. Тот расстегнул знакомый карман и вытащил новую пачку долларов, потолще, которую бросил к первой на журнальный столик. У меня появилось подозрение, что у Бурого карман, как у фокусника цилиндр, и он будет извлекать из него пачки с купюрами до бесконечности.

– Послушай, Хан, – не поддался искушению я, продолжая отпираться. – Я рискую...