Крапленая (СИ)

- Да не верю я тебе, Мишка. Ты все сочиняешь.

- Не веришь!? –Вскинулся он, попадаясь на крючок.– Хочешь, прямо сейчас докажу?

- Хочу! – подзадаривала его Катя. – Докажи, тогда поверю.

Он усадил ее рядом с собой перед компьютером.

- Куда бы ты хотела заглянуть?

- Куда... куда... куда, - как бы в раздумье повторила Катя. – Ну, скажем, в личную электронную почту босса.

- Хм! Да это ж раз плюнуть. Его password я вычислил в считанные минуты. Смотри!

Нервные жилистые пальцы Миши быстро забегали по клавишам keyboard. И вот он уже на личной страничке Ломова. Click на icon «Mail» открыл промежуточную страницу, преградившую ему доступ к чужой почте требованием ввести пароль. Миша хитро посмотрел на Катю и выбрал шесть клавиш на keyboard. Вместо букв в окошке на экране появились шесть закодированных звездочек. Один удар по клавише Enter, и перед ними раскрылась электронная почта шефа.

Дальше он Катю не подпустил и выключил компьютер.

- Ну что, поверила?

- Как тебе это удалось?

Он пьяно рассмеялся.

- А все проще простого. Я же тебе говорил, что все мужики наивны и примитивны. Наш Ломов не исключение. Он поступил так, как поступают почти все – выбрал под пароль имя своей любовницы.

Какое именно имя, Миша говорить ей явно не собирался. Но он не учел одно обстоятельство. Шеф часто вызывал Катю к себе в кабинет для решения текущих вопросов. Иногда, подолгу работая с ним вдвоем, она становилась невольной свидетельницей его далеко не деловых разговоров, во время которых он несколько раз называл одно и то же имя - Тамара. По тому, как менялся его голос и выражение лица, она тогда уже догадалась, что он разговаривает с любовницей. Так Катя получила доступ к личной переписке Ломова.

Была уже полночь, когда она поднялась.

- Я провожу тебя. Нельзя так поздно возвращаться одной, - сказал Миша.

Он подержал ей пальто, а сам надел утепленную спортивную куртку. Ночь была холодная и сырая. Казалось, вот-вот польет дождь. На улице ни души. Миша остановил какого-то левача и устроился рядом с Катей на заднем сидении.

- Зачем? – удивилась она. – Я доеду сама.

- Нет. Я должен проводить тебя до дома. Не представляешь, как много ты сделала сегодня для меня.

- Пустяки. Мы очень мило провели вечер. Через три с половиной месяца будет день рождения у меня. Ты отплатишь мне тем же. Только и всего.

Они ехали в темной машине через спящую Москву. Его лица, да и его самого не было видно. Лишь странно волнующее ощущение близости мужчины, распространявшего с каждым выдохом винные пары.

- А ты когда-нибудь целовался? – вдруг спросила она.

- ...Н...нет. – Миша благославлял темноту за то, что Катя не могла видеть, как он покраснел.

- Не хочешь узнать, что это такое? - Она невольно вспомнила ту, другую ночь, когда умоляла Марка поцеловать ее и получила грубый, оскорбительный отпор. «Вспомнила» - не то слово, поскольку она никогда этого не забывала.

Миша заерзал, запыхтел, неумело навалился на нее. Ему не сразу удалось отыскать в темноте ее губы, отчего на ее щеках остался мокрый след, как от улитки. «Да это уже не улитка, а целая медуза, залепившая мне рот и нос! Этак и задохнуться не долго», - с отвращением подумала Катя, энергично оттолкивая его:

- Извини. Я, кажется, неудачно пошутила, - пробормотала она, шаря трясущимися руками в сумочке в поисках носового платка. – И зачем только люди придумали поцелуи. Это же не гигиенично.

Отодвинувшись в дальний угол машины, он молчал всю оставшуюся часть пути. Но вовсе не от того, что расстроился, потому как не был влюблен в нее. Он и на поцелуй-то согласился скорее всего из нежелания задеть ее отказом. Но, как существо ущербное, он был самолюбив, легко уязвим, мнителен и обидчив. Прежде чем выйти из машины у своего дома, Катя сказала:

- Мишка, только ты пожалуйста не делай никаких выводов. Мы с тобой были и остаемся друзьями. А это... Видно вино в голову ударило. И ничего больше. Договорились?

- О чем тут договариваться. Все и так ясно, - буркнул он из темноты машины. - Еще раз спасибо за вечер. Спокойной ночи.

ГЛАВА ПЯТАЯ

С любопытством и изумлением Катя наблюдала за тем, как Москва энергично выкарабкивалась из постсоветского коллапса. Ее жители, 70 лет прозябавшие вместе со своей страной в глухой изоляции, знавшие про весь прочий – не советский – мир только то, что он, как и положено капитализму, благополучно загнивает, вдруг воочую увидели, как пресловутое буржуазное изобилие хлынуло на улицы их города, атакуя неподготовленное к столь быстрым переменам сознание людей.

Шикарные иномарки, частные рестораны, магазины, гостиницы, фирмы с высокомерными охранниками у помпезных, одетых в мрамор и бронзу подъездов, загородные виллы за глухими кирпичными заборами, двух- и трехэтажные квартиры в новых элитных домах гостиничного типа, респектабельные, самоуверенные молодые люди в сногсшибательных туалетах, в дорогих мехах. Фирменные «Дома», о которых прежде знали лишь понаслышке, супермаркеты, стриптиз-клубы, гольфклубы и просто клубы для избранных. И казино, казино, казино.