Крапленая (СИ)

- Тогда, значит, я ничего не понимаю в гинекологии. Что-то с вами не так. Вы пожелали сохранить инкогнито, и я не имею ваших анкетных данных. С виду вам года 22-23, а матка ваша выглядит так, будто вы уже зрелая женщина, но не имевшая интимных отношений с мужчинами. Странно, очень странно. Случай, я бы сказал, атипичный. Впрочем... - он окинул опытным взглядом ее обнаженные ноги, - сдается мне, не так давно вы прибегали к омоложению. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Но, прежде чем ответить, имейте ввиду, что все это важно в первую очередь для вас. И во вторую тоже.

Помедлив, Катя нехотя призналась:

- Ваше чутье вас не подвело.

- Так сколько нам на самом деле?

- Тридцать пять.

Врач удовлетворенно кивнул:

- Вот теперь все встало на свои места. Еще один, последний вопрос. Виновник этого, - он небрежно махнул кюреткой в сторону лотка с остатками плода, - был вашим первым мужчиной?

- Ну знаете! – возмутилась Катя.

- Повторяю: этот малоприятный разговор нужен исключительно вам. Вы покинете сейчас мой офис, и я о вас забуду. Но лично вам ваше будущее вряд ли может быть безразлично.

- Да. Первый.

Он снова кивнул, выстраивая в уме гипотезу.

- Ваша матка слишком долго ждала шанса выполнить свое предназна-чение. Боюсь, на повторный подвиг она уже вряд ли будет способна.

- Что вы хотите этим сказать?

- Только то, что забеременеть вторично вы уже не сможете. Наверное, мне следовало предупредить вас об этом до экзекуции, но я слишком поздно сам во всем разобрался.

Ничего не ответив ему, Катя молча оделась, расплатилась и вышла. Нельзя сказать, что она была сильно огорчена. Меньше всего сейчас ее волновала проблема детей. И все же на душу легла непрошенная тяжесть. Хорошо хоть тошноты, наконец, оставили ее в покое.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Ощущая дискомфорт и тянущие боли в нижней части живота, Катя решила провести остаток дня дома, полежать на диване, придти в себя. Спать не хотелось. Есть не хотелось. Телевизор включать тоже не хотелось. Она взяла телефон и, решив проверить свою память, никуда не заглядывая, набрала номер. Услышав знакомый голос, удовлетворенно улыбнулась. Память у нее действительно была что надо.

- Как тебе не позвонишь, ты все дома, - вместо «Bonjour!» укусила она. – А потом спрашиваешь, откуда у других деньги берутся.

- Кэтрин! Привет, язвочка! Только не говори, что ты опять в Париже!

- Не пугайся, mon ami. На сей раз я далеко и на ночевку напрашиваться не собираюсь. Так что можешь позволить ей домыться.

- Кому!?

- Ну той, что плещется в ванной.

- Да ну тебя, ей Богу!

- Ты хочешь убедить меня, что ты - евнух?

- Кэтрин! Не заставляй меня класть трубку.

- Ладно. Не буду. Тогда расскажи, как твои дела.

- Лучше некуда. А твои?

- Хуже некуда.

- Общий язык.

- Шутка. Что касается моих дел: Купила в Москве новую квартиру. Обставилась. А похвастаться некому. Но зато могу теперь дать тебе свой телефон. Если не передумал.

- Диктуй. Записываю. Мало ли. Может у меня тоже появится вдруг потребность сбросить на кого-нибудь свое плохое настроение.

- Однажды ты это уже сделал. До сих пор забыть не могу. А у меня, между прочим, всегда прекрасное настроение. Вот повесила в гостиной свой портрет, написанный акварелью на Монмартре. Сижу. Гляжу. Радуюсь.

- Я тебя, как никто, понимаю, - сочувственно вздохнул Андрэ. – Самому иной раз от тоски выть хочется.

Катя закусила губу. Прокол. Зараза, он чувствует ее на расстоянии.

- Как давно ты не был в Москве? – спросила она, чтобы переменить тему.

- Думаю, лет десять.

- Тогда ты ее не узнал бы.

- Неужели так изменилась?

- Не то слово. Представь себе златоглавые православные храмы, заново отреставрированные, в окружении ночных клубов, кабаков, проституток и казино. Представь себе замкоподобные особняки, отгороженные высокими кирпичными заборами, крутых бизнесменов со свитой телохранителей. А ярусом ниже - в подземных переходах, на вокзалах, в подвалах, в метро толпы обнищавших, спившихся людей. И ты поймешь, что такое Москва сегодня.

- Естественно-насильственное расслоение общества, привыкшего 70 лет считать, что все люди стрижены под одну гребенку.

- Значит, по-твоему те, что стали сейчас нищими, ни на что не годились?

- Не обязательно. Просто не каждый может с легкостью переключать свои мозги, менять набор ценностей, психологию. Умение ориентироваться по обстановке и вовремя перестраиваться тоже талант.

- Ладно, Андрэ. Рада была тебя услышать. Правда, рада. Телефон мой теперь знаешь. Взгрустнется, звони. Расшевелю.

И не дожидаясь ответа, Катя дала отбой.

На следующий день она села в машину и долго, бесцельно ездила по Москве, разглядывая фешенебельные высотки, новые бульвары, автострады и площади. Старушка Москва ускоренными темпами меняла свой лик. «И ты туда же, - усмехнулась Катя. - Выходит, мы с тобой два сапога пара.»