Крапленая (СИ)

Они действительно устроились в самом центре зала, откуда хорошо просматривались все столы. К ним тут же подошел официант, спросив, что они желают пить и что им подать на горячее. Сделав заказ, они приступили к закускам. Катя с улыбкой отвечала на колкости Андрэ, попутно изучая окружавших ее людей. Одни, склонясь над тарелками, сосредоточенно поглощали пищу. Другие только подходили к столу – по одному, парами и целыми компаниями, рассаживались, смеялись, шумно переговаривались, а насытившись, спешили приступить к тому, ради чего пришли. Только Катя, казалось, никуда не спешила. Почти ничего не поев, она сидела, откинувшись на спинку стула, и лениво потягивала через соломинку клюквенный морс.

Андрэ уже догадался, что его спутница оказалась здесь не случайно, что она не просто сидит, а выжидает. Не торопя ее и не задавая лишних вопросов, он наблюдал. Однако его терпения хватило не надолго.

- Дай-ка мне пощупать твою сумочку, - попросил он с комично серьезным видом.

- Это еще зачем? – нахмурилась Катя.

- Хочу удостовериться, что ты не прячешь там бомбу или взрыватель . У тебя вид камикадзе. А мне что-то не очень хочется пока умирать.

Катя не успела ответить. По тому как она напряглась он понял, что ожидания ее увенчались успехом. Проследив за ее взглядом, Андрэ заметил крупного светловолосого мужчину лет сорока в сопровождении стройной, декольтированной брюнетки.

Это был Ломов. Катя не попадала в поле его зрения со дня своего отъезда на Кипр, со дня своего бегства. И хотя она сделала все возможное и невозможное, чтобы расстаться раз и навсегда с прежним обликом, сейчас, столкнувшись с ним практически лицом к лицу, она ощутила тревогу, будто весь ее новый имидж был всего лишь камуфляжем, карнавальной маской, которую при желании ничего не стоило сорвать. Она снова торопливо и придирчиво мысленно обследовала себя – на сей раз как бы глазами своего бывшего босса, и немного успокоилась решив, что узнать ее невозможно.

«Если я хочу добиться задуманного, мне следует выкинуть из головы мысли о своей внешности, - приказала себе Катя. – Я должна вспомнить все, чему научилась в стенах клиники, и еще раньше – в инструкциях по обольщению, рекомендованных Рыжей.»

Видно, сам Дьявол подключился к этой игре – Ломов, вместе со своей дамой сердца не просто сел за их столик, он устроился напротив Кати.

- Желаете что-нибудь еще? – склонился над ней официант, наверняка обративший внимание, что эта пара слишком долго задержалась за столом.

Катя открыла было рот и испугалась. Ведь Ломову ничего не стоит узнать ее по голосу. Нащупав в наружном кармашке сумочки заранее приготовленную целлулоидовую пластинку, она быстро сунула ее себе в рот – так, чтобы она аркой пристала к верхнему небу.

- Да, дружок. Принеси мне ванильный пломбир со взбитыми сливками, - с легким французским прононсом произнесла Катя. – Мон шер, составишь мне компанию? – обратилась она к Андрэ чуть хрипловатым чувственным голосом, положив унизанную кольцами ручку на его руку.

Андрэ уже не сомневался, что Катей затевается некая таинственная игра, в которой ему не только предлагается принять участие, но и отводится определенная роль.

- Конечно, счастье мое. Я буду лакомиться тем же, чем и ты, - положив руку ей на плечо, по-французски ответил он.

Благодарно и ласково ему улыбнувшись, Катя сказала все еще стоявшему подле них официанту:

- Два ванильных пломбира – для меня и моего друга, пожалуйста.

Ломов, что-то говоривший своей спутнице, услышав французскую речь, поднял глаза и внимательно оглядел пару, сидевшую визави. Под его сканирующим взглядом Кате захотелось съежиться, стать невидимой. Рука Андрэ все еще покоилась на ее плече, а значит он мог почувствовать, как учащенно и гулко забилось ее сердце. Она уже видела, как наливаются кровью глаза босса, как он вскакивает, сжимая кулаки и с грохотом опрокидывая стул, как, перегнувшись через стол, смыкает железную клешню на ее горле.

«Дуреха! Возможно это твой единственный шанс. Не упусти его! – шепнула синеглазая хозяйка фальшивой оболочки. - Веди себя так, будто ты самая красивая женщина на свете и весь мир у твоих ног. Мужики – наивные дети. Они тотчас начинают в это верить»

Тряхнув бронзовыми локонами, Катя расслабилась. Прислонясь к плечу своего спутника, она одарила «незнакомца» из-под приспущенных ресниц лениво-томным, оценивающим взглядом видавшей виды львицы и едва заметно улыбнулась ему одними уголками губ. Ломов поднял бровь, застыл на миг, как карась, ощутивший, что заглотил с наживкой крючок, быстрым но цепким взглядом обежал все ее достоинства и вернувшись к той части лица, которую принято считать окнами души, попытался проникнуть в ее сущность. Но цветные линзы взяли на себя роль запертых на засов ворот, и он, судя по всему, так ничего и не понял.