Крапленые карты

— Ты что себе позволяешь?! — сразу попытался наехать он. — Да ты понимаешь, что от тебя и твоих бандитов теперь живого места не останется?! Я успел отправить тревожный сигнал, и через полчаса сюда прибудут “волкодавы”, которые не церемонятся с террористами!

— Ничего, мы потерпим, — хмыкнул один из моих бойцов, приковывая наручниками к батарее очередного бесчувственного дружинника.

— Верно, — кивнул я. — Прикажи своим сдаться, если не хочешь бессмысленных жертв.

— Пошёл ты!

— Неверный ответ. Считаю до трёх, а потом твою голову ни один волхв Жизни не восстановит.

Чтобы мои слова быстрее дошли до мозгов не желающего признавать поражение майора, резко впечатываю его лицо в край стола. Выбитые передние зубы гарантированы.

— Считай, что это было РАЗ! Про ДВА и ТРИ советую не узнавать, а то поседеешь на нервной почве ещё до смерти. Мы на фронте и не таких типчиков за пару минут на сотрудничество уговаривали.

— Хорошо… Включай громкую связь.

Охотно выполняю его просьбу, нажав нужную кнопку на вмонтированном в столешницу пульте.

— Это начальник сто тринадцатого дружинного участка майор Евстигней Крышкин! Всему составу сложить оружие и сдаться! Не принимать никаких действий к освобождению до приказа!

— А теперь послушайте Ратибора Тулина! — перехватываю я инициативу. — Парни! Гарантирую, что никакого насилия к добровольно сдавшимся не намечается. Мы пришли не за вашими головами. У нас другие цели. Так что уважайте труд уборщиц: им же потом паркет от вашей крови отмывать, если своего майора не послушаетесь.

— А какие цели? — хмуро спрашивает Крышкин.

— Скоро узнаешь. Как мониторы включаются? Хочется новости увидеть.

Тут же набираю по “Ведуну” нового светоча журналистки.

— Даша! Зашифрованный файл с видео, что я тебе дал, далеко?

— Рат! Что происходит?! — заорала она. — Везде талдычат, что ты в террористы подался!

— Ничего страшного. Пароль от файла “стотринадцать”. Всё маленькими буквами без пробела. Быстро ознакомься и дай в эфир.

— Просто ознакомься и дай?! Без объяснений?!

— Ага. С тобой, после опубликования моего заявления, выйдет на связь один важный человек. Чётко выполняй все его инструкции. Время, Дарья! Его практически не осталось на пререкания!

— Внимание! — громом раздалось за окнами. — Говорит командир группы специального назначения “Волкодав”! Здание окружено! Сопротивление бесполезно! Даю пять минут на сдачу и освобождение заложников! В противном случае начну штурм и не гарантирую жизнь!

— Быстро вы! — уважительно отвечаю ему через уличные громкоговорители. — Говорит гранд-капитан Ратибор Тулин, на чьей земле вы сейчас находитесь. Кто я такой и что тут могу устроить, объяснять, думаю, никому не нужно. Если хотите получить не только наши трупы, но ещё и ста дружинников, то можете начинать прямо сейчас.

— Тулин?! Ты же боевой офицер! Присягу давал! Наследник Рода! Зачем тебе всё это? И земля эта хоть и считается твоей, но является новгородской, а не родовой!

— Зачем? Значит, так было нужно, командир.

— Какие твои требования? Деньги? Непохоже, что оголодал до такой степени.

— Верно. Мне и армейский, без разносолов паёк вкусно есть в приличной компании. А требования просты… Первое! Камеры из сто тринадцатого дружинного участка я сейчас активирую. Необходимо дать картинку с них в прямой эфир всех новостных порталов. Со звуком естественно. Второе! Прислать из следственного комитета бригаду волхвов с Даром Восприятия для допроса дружинников, что тут со мной обитают. Ну и последнее: повремени со штурмом и не делай глупостей.

— А если откажусь?

— Начну расстреливать дружинников при любых агрессивных телодвижениях или непонимании с твоей стороны. Кстати, даю вводную! Что нужно делать для спасения большой группы заложников, которые находятся в заминированном по всему периметру помещении, и активировать взрыв могут независимо друг от друга несколько человек?

— Ты совсем с головой не дружишь?!

— Не слышу ответа.

— Договариваться, — вздохнул командир “волкодавов”.

— Именно к этому и стремлюсь, а не к кровавой бойне. Через пятнадцать, максимум через двадцать минут хочу услышать хорошие вести. Извини, братишка, что твоих ребят с базы сорвал. Отбой.

— Все согнаны в зал для конференций, — доложил вошедший Эдмонд.

— Жертвы?

— У нас пятеро лёгких и один средний. Матерится, но в сознании.

— У этих что?

— Говоря словами из официальных отчётов дружинников, у половины состава тяжкие телесные повреждения, не опасные для жизни. Всем пострадавшим оказывается медицинская помощь.

— Не расслабляйтесь! Пары дураков активных для бунта достаточно.

— Держим вежливо, но жёстко. Делать-то что теперь, Рат?

— Ничего, Эдик. Ждать. Теперь дело за теми, кто “на воле”. Надеюсь, не подведут.

— И ты от Озёрского заразился?! — гневно сверкнул очами франк. — Я Эдмонд Леду, а не Эдуард! И уж тем более не Эдик!