Краповые рабы

– Вперед. Мы прикроем. Посмотри…

Рядовой Крюков побежал, совершая резкие повороты то вправо, то влево. Как недавно бегал второй рядовой. Стрижаков, кажется… В бегущего таким манером, как знал Бабаджан Ашурович, трудно бывает попасть, потому что бегущий не сохраняет периодичности своего бега – может влево свернуть через пять шагов, а потом через один шаг вправо. И наоборот. И вообще как угодно бежит. Но за его бегом внимательно наблюдали и спецназовцы, и два оставшихся бомжа, и даже пленный эмир. Все словно бы ждали, что вот-вот прогремит новая автоматная очередь, и она прервет бег. Но новая очередь не раздавалась. Рядовой Крюков добежал до камней, проскочил между несколькими из них без остановки, словно бы что-то рассматривая. Остановился у одного из камней, наклонился и выпрямился, поднимая автомат, и тут же снял с него ствольную коробку, чтобы вытащить затвор. Автомат без затвора можно использовать только в качестве дубинки.

Рядовой Крюков махнул рукой, приглашая.

– Егорыч! – позвал старший сержант.

– Я! – отозвался бомж.

– Мы сбегаем, глянем. Ты присмотри за Дагировым. Условия прежние. Начнет трепыхаться, стреляй. Мы быстро.

– Будь спокоен, присмотрю… – пообещал бомж.

Солдаты одновременно вскочили и устремились назад, к камням. Но не остановились там, где лежал убитый, а пробежали дальше, обыскивая пространство. Они бы могли там долго искать, потому что быстро темнело. Но услышали с той стороны, где оставили бомжей и пленника, короткую автоматную очередь. И тут же побежали назад. Новая очередь раздалась им навстречу. Одна, потом вторая и третья, но пули летели над головами и никого не задели. Однако по ярким огненным мазкам, появившимся в сумраке вечера, можно было определить, что стреляли из трех автоматов. А потом прозвучал и традиционный бандитский клич:

– Аллах акбар!

– Воистину акбар! – спокойно, как всегда в таких случаях говорил, сказал старший сержант Семисилов и дал встречную неслышную очередь. Другие спецназовцы тоже дали несколько таких же неслышимых очередей. И этого, кажется, хватило. Но бандиты стреляли вслепую, не видя противника. А спецназовцы могли ориентироваться на огненные мазки, вылетающие из стволов бандитских автоматов и хорошо различимые в ночи. Пламегасители на автоматах или вообще отсутствовали, или были слабыми. Но даже самый качественный пламегаситель не в состоянии полностью скрыть в темноте огненную вспышку. С этим справляется только глушитель.

И больше в солдат не стреляли. Они подбежали к бомжам, уже пригибаясь, чтобы не подставить себя следующему случайному обстрелу. Но обстрела так и не последовало. Бандитам, видимо, было не до того.

Егорыч лежал на спине, как гвоздями прибитый к земле пулями. Серафим Львович сидел рядом, невредимый, но ничего не понимающий, с остекленевшим испуганным взглядом. Позади Серафима Львовича валялись в неестественных позах два тела. Спецназовцы, имеющие возможность определить направление стрельбы более точно, и стреляли более удачно, чем бандиты, и сумели уложить двоих.

Эмира видно не было…

* * *

– Серафим Львович, сколько их было? – спросил Семисилов в то время, когда рядовой Стрижаков склонился над Егорычем, проверяя, можно ли еще оказать тому какую-то помощь.

– Не знаю. Много… Двоих вы ранили. Самого эмира… Во вторую половину… Симметрично, и еще одного… В бедро… Толстяка…

Стрижаков оставил Егорыча, которому помощь уже не требовалась, посветил фонарем в землю и обнаружил кровавые следы. На это спецназовцы сразу обратили внимание. Если есть кровавые следы, организовать преследование легче и догнать раненых легче.

– Что Дагиров? – продолжал Родион допрос бомжа.

– Матерился сильно. Ковыляет еле-еле. Как будто в штаны наделал. Крови много течет…

– Кто напал?

– Я двоих узнал. Парни Дагирова. Вон тот… – Серафим Львович кивнул на лежащего ближе к нему убитого бандита с длинным острым носом. – И еще одного узнал… Усы у него заметные. Левый ус седой… Остальные тоже, похоже, его парни. Но я не всех знаю. Я не общительный, не всех видел и не рассматривал. Рабу положено в землю смотреть.

– Значит, их пятеро осталось? Вместе с эмиром… – спросил старший сержант, хотя только что Серафим Львович говорил, что не знает.

– Да, скорее всего, пятеро. Кажется, так. Я, честно скажу, испугался. Думал, меня застрелят. Мне же автомат к голове приставили, и я зажмурился. Так и сидел – все отнялось, пошевелиться не мог, выстрелов ждал. Потом вы, видимо, стрелять начали. И в моего несостоявшегося убийцу попали. Вон он… – Серафим Львович кивнул на второго убитого, лежащего за его спиной. – Так я и жив остался. А смотреть стал только, когда Дагиров ругаться начал. Тоже, наверное, от испуга глаза открыл, вижу, он весь в крови и задницей, как трясогузка хвостом, мотает. Тогда только увидел, куда пуля попала…

– Я ему это обещал, – сказал Семисилов.

– Очень он обозлился. Но как увидел убитых, решил, что уходить надо. И команду дал…

– Ладно, Серафим Львович, вставай, пойдем догонять… Надо добить эту падаль. Иначе обозлятся, совсем от них житья людям не станет. Будем преследовать.