Краповые рабы

Хотя обстановка и позволяла говорить быстрым шепотом, старший лейтенант Самоцветов отдавал приказы привычно жестами. Так и быстрее, и конкретнее, и лаконично. И бойцы Бориса Анатольевича прекрасно понимали. Так, группа, разделившись по жестам командира взвода на три части, по шесть человек в каждой, двинулась каждая своим путем – два фланга в боковой обхват, центральная группа во главе с самим Борисом Анатольевичем – вдогонку за бандитами. Младший сержант Коноваленко попал в группу старшего лейтенанта. И сразу поднял винтовку.

– Двое из охраны пленников отстали, прикрывают тылы и нам мешают. Могу их навсегда здесь задержать.

– Работай. Старайся так, чтобы не навылет, а то еще и пленников заденешь.

Тут же, один за другим, раздались два слабых щелчка, будто кто-то пальцами щелкнул.

– К пленникам уже можно подойти сзади, – сообщил снайпер. – Но с каждой стороны еще по два охранника. Снимать?

– Работай.

Короткая фраза вроде бы даже вполне мирная, словно бы ответ на вопрос фотографа, несла людям девятимиллиметровую смерть. Но они сами выбрали себе такой конец. Не старший лейтенант Самоцветов приглашал их на российскую территорию, не он предлагал им купить у него рабов. Пришли, купили, теперь пусть заплатят. Уже совсем другую цену. Бандиту место в гробу, и это они и им подобные должны уяснить. И жалости здесь никакой не должно быть. Жалость можно испытывать только к людям, которых в рабство угоняют.

После следующих четырех выстрелов группа Самоцветова вышла на поляну и бегом преодолела ее. У костра уже никого не оставалось, и затушить его никто не постарался. Спецназовцам можно было бы погреться, если бы время позволяло. Но останавливаться нельзя. Снайпер уже «снял» шестерых охранников при пленниках. Значит, впереди осталось еще шесть бандитов. Но бандиты все вооружены. Если начнется перестрелка, случайная пуля может угодить в кого-то из не защищенных бронежилетами пленников. Значит, пришло время возвращать их к костру. Им тоже следует погреться, потому что одеты они значительно хуже солдат. Старший лейтенант поспешил вперед…

* * *

Пленники уже поняли – что-то происходит. Они шевелились, оглядывались, но пока не останавливались. Должно быть, видели, как упали их охранники. И Борис Анатольевич отправил своих солдат с двух сторон на обгон группы, а сам, войдя в центр ее, приложил палец к губам, делая понятный знак, и показал рукой, куда пленникам идти. Он направлял их в обратную сторону, к костру. По группе все же прошел легкий шепот. Это были не солдаты спецназа, которые умеют подчиняться без звука. Этот шепот бандитами был, видимо, услышан. Двое попытались посмотреть через плечо, но было поздно. Спецназовцы, обогнав с двух сторон группу пленных, уже атаковали. Автоматы с глушителями отработали на «отлично». И пленники сразу остановились, увидев уничтожение своих поработителей.

До грузинских пограничников и их пленников было далеко, и потому старший лейтенант позволил себе общаться громким шепотом:

– Быстро все назад. К костру. Мы сейчас вернемся.

– Там погранцы грузинские, – кивнув вперед, предупредил один из пленников, по виду не бомж, но здесь и таких было несколько человек.

– Знаю. Быстро идите, чтобы шальная пуля не прилетела. Быстро…

Повторять не пришлось. Получить пулю никому из пленников не хотелось. Группа быстро двинулась в сторону костра и даже оружие своих охранников забрала. И все же легкий шепот удаляющейся группы был отчетливо различим в ночной тишине. Самоцветов улавливал отдельные слова: «Свои», «Наши». Это были не фразы, а только восклицания, выдающие эмоциональное состояние пленников. Они помощи уже не ждали. Они понимали, что находятся уже за границей. А и тут их нашли. Как же не проявить эмоции…

Самоцветов не намеревался провожать пленников. Его еще впереди ждали дела. И одновременно с тем, как группа отправилась в погоню за грузинскими пограничниками, предстояло решить сложный вопрос. Как с этими пограничниками поступить? Они, с какого конца ни посмотри, представляют здесь законную грузинскую власть, силовую структуру. И нападение на них чревато последствиями в международных отношениях. Здесь требовалось проявить гибкость. Но никакая гибкость не могла бы заставить старшего лейтенанта оставить пленных солдат в руках пограничников. И не только солдат, но и одного гражданского, которого пограничники с солдатами забрали. Однако Самоцветов пока запретил солдатам стрелять в пограничников. Просто «уронить» их, как это называлось в обиходе спецназа, было бы лучше. А как действовать дальше, зависит от того, как себя поведут погранцы.

Борис Анатольевич зашел за спину группе пограничников и пленных. Те не оборачивались, хотя шаги, похоже, слышали, но, видимо, подумали, что их нагнали сваны. Две группы взвода спецназа зашли далеко вперед и вот-вот должны были начать действовать. Но действовать начали одновременно и спецназовцы военной разведки, и спецназовцы внутренних войск.