Краса гарема

– Где найти Наташу? – спросил он.

Марья Романовна не знала, но, наверное, Бог был на их стороне, потому что на пути попалась какая-то служаночка. Измазанное кровью лицо Охотникова так ее напугало, что она и пикнуть не посмела, еле выдавила из себя, где искать русскую узницу. Девчонку взяли с собой, чтобы не подняла шуму.

Но шум все равно поднялся, когда Охотников и Марья Романовна вбежали в комнату, где со скукой коротали время обитательницы гарема. Они были неубраны, полуодеты, тут и там валялись недоеденные фрукты и сласти, а женщины развлекались тем, что бросали свои украшения на дно фонтана. Совсем как у Пушкина:

Беспечно ожидая хана,
Вокруг игривого фонтана
На шелковых коврах оне
Толпою резвою сидели
И с детской радостью глядели,
Как рыба в ясной глубине
На мраморном ходила дне.
Нарочно к ней на дно иные
Роняли серьги золотые.

Только одна гаремница лежала, свернувшись клубком, на оттоманке. Это была Наташа.

При виде ворвавшихся в комнату Охотникова и Маши все заорали в ужасе, а Наташа подняла голову и уставилась на них непонимающим взглядом.

Потом, не говоря ни слова, молча встала и пошла, поддерживаемая Машей, вслед за Охотниковым. Никто не встретился им на пути. Вот и кабинет Мюрата, вот окно, через которое Охотников влез сюда час назад… Казалось, целая жизнь с той поры минула!

Он выскочил наружу, помог женщинам. Наташу бережно поставил наземь, а когда снимал с подоконника Марью Романовну, не смог сдержаться, прижал ее к себе на мгновение, но так прижал, что она только слабо охнула. Но времени не оставалось ни на что, только на короткий взгляд, который просверкнул меж ними, как молния, поражающая два сердца враз…

Потом они долго бежали, петляя меж деревьями сада, к ограде. Охотников не хотел возвращаться тем же путем, каким пришел сюда, через хозяйственный двор, потому что там наверняка была охрана, и ему пришлось потратить немалое время и силы, прежде чем женщины перебрались через высокую ограду. Когда они уже стояли внизу, а Охотников сидел верхом на ограде, он вдруг вытянулся весь и свистнул в два пальца – да так громко, что стая птиц, мирно дремавшая на ветвях деревьев, с перепуганным гомоном взвилась в небо. И тут Марья Романовна услышала, что вдали раздался топот копыт. Он приближался – и через несколько мгновений к ограде подлетел всадник, державший еще одну лошадь в поводу.

Спешился, поглядел на женщин, глазам не веря… да и они не верили себе, потому что это был не кто иной, как Александр Петрович Казанцев.

– Сашенька, свет мой! – закричала Наташа и кинулась ему на шею, забившись в слезах. – Ах, Господи, в какую беду мы попали, уж не чаяли живыми уйти! Но что с нами ни делали злодеи, я вам, Александр Петрович, верности не нарушила, была и осталась вашей невестою, и никто, кроме вас, мне не надобен!

– Да и мне никто не надобен, – сообщил Казанцев, на Марью Романовну стараясь не глядеть. – Нынче же выезжаем в N, а как доберемся до него, так и свадьбу сыграем.

– Думаю, сыграно будет две свадьбы, – проговорил Охотников, прыгая с ограды и принимая у Казанцева повод второго коня. Подхватил Машу, чтобы посадить в седло, но, как и прежде, сперва на миг помедлил и снова прижал ее к себе.

Губы ее мимолетно скользнули по губам его, и Охотников чуть слышно прошептал:

– Меня зовут Василий.