Красавчик

— Когда мы с ребятами появились у тебя на пороге, мы орали и вели себя как толпа хулиганов, но ты совсем не испугалась.

— Вы вели себя как кучка щенков-переростков.

Он сверкает быстрой улыбкой.

— Верно. Думаю, ты просто привыкла иметь дело с таким дерьмом. Наверно с именем Честер в начальной школе было не сладко.

Я подсовываю подушку под щеку и смотрю на него снизу вверх.

— Дети быстро учатся. У нас ходили слухи, что за насмешки надо мной можно получить по губам, и желающих дразнить поубавилось.

— Но они все равно это делали. — Забота в его голосе вызывает боль в сердце, и кожу начинает нервно покалывать.

Мы оба знаем, что Финн зовет меня Честер. Но когда это делает он, моё имя становится просто мной, а не чем-то, от чего хочется спрятаться или съежиться. Я всегда жила с чувством, что существенная часть меня — не более чем дурацкая шутка, и теперь это словно подарок, о котором я никогда не мечтала.

Пальцами впиваюсь в пуховую подушку, пока пытаюсь взять себя в руки.

— В детстве всем приходилось иметь дело с трудностями. Если честно, думаю, большинство из нас заслуживает чертову медаль просто за то, что пережили все это. — Слегка подняв голову, я прищуриваюсь. — Или для тебя это было легко?

Финн теребит зубами нижнюю губу.

— Мои уши выросли намного раньше, чем голова смогла их догнать. И еще у меня были прыщи.

— Вон из города. Какой из тебя «красавчик Мэннус»?

— Тогда меня называли прыщавый Мэннус. — Он хрипло смеется. — По крайней мере, пока я не начал делать тачдауны.

— Готова поспорить, ты все равно нравился девочкам.

Теперь мы говорим вполголоса, и слова приобретают для нас особую важность.

— Я был квотербеком. Конечно, я им нравился.

— Это не единственная причина.

— А что, есть другая? — Каким-то образом он оказался ближе. Я не заметила движения, но сейчас мы лежим почти нос к носу, наши руки прижаты рядом на матрасе.

Я едва заметно улыбаюсь.

— Как уже говорила, ты хороший парень, Финн. Люди просто не могут тебя не любить.

Его глаза изучают мои. В полумраке они сверкают, как ночное небо.

— Я хочу тебя обнять.

Дыхание замирает, застревая в горле.

Финн настаивает, чувствую его голос всей кожей.

— Только это, Чесс. Позволь обнимать тебя, пока мы спим.

Не уверена, что приняла осознанное решение, но в следующее мгновение моя щека касается твердой груди, и я оказываюсь прижатой к стройному длинному телу Финна. Одной рукой он обвивает талию, а другой обхватывает затылок.

Финн такой блаженно теплый, что я закрываю глаза и тихо вздыхаю.

— Спасибо, — шепчет он мне в волосы.

Не думала, что раствориться в его объятиях и заснуть так просто.

Но это так.

Глава 13

ЧЕСС

Когда я просыпаюсь, Финн уже ушел. Неудивительно, он всегда встает рано. Приняв душ, я отправляюсь на поиски кофе.

Шон, которого мне так и хочется назвать капитан Мэннус или сэр, на кухне, достает из духовки что-то похожее на слоеную выпечку.

— Мясные пироги, — говорит отец Финна, когда я наливаю себе кофе. — Попробуй.

Он кладет золотистый пирог на тарелку, протягивает мне серебряные приборы и салфетку, а затем ставит тарелку на стол. Сажусь на металлический табурет и отрезаю кусочек.

— Восхитительно, — говорю я, жуя горячее маслянистое тесто, наполненное пряным мясом и овощами.

— Я приготовлю еще сегодня к обеду. — С изящной точностью он двигается по кухне, выкладывает пироги охлаждаться на стойку, и ставит еще один противень с тестом в духовку.

Я никогда раньше не имела дела с военными, поэтому не знала, чего ожидать от отца Финна. Может быть, я думала, что он суровый, строгий человек, который держится особняком или ворчит на всех, читая газету.

Но точно не подумала бы, что он такой, излучающий спокойную уверенность, вызывающий желание понравиться, и носит фартук с надписью «Кто отлично выглядит — тот отличный повар», готовя праздничное угощение для своей семьи.

— Вам Финн подарил этот фартук, да? — спрашиваю я.

Морщинки в уголках глаз Шона углубляются.

— Да, мэм, это был он. — Мужчина отрывает взгляд от своего занятия. — Ты хорошо знаешь моего сына.

Пожав плечами, я съедаю еще кусочек пирога.

— Во всяком случае, его чувство юмора мне знакомо.

Шон вытирает руки кухонным полотенцем. Чем дольше я наблюдаю за ним, тем сильнее замечаю армейскую сноровку. Ни единого движения впустую, никаких колебаний. Ему удается оставаться чрезвычайно грациозным, но при этом величественно властным.

Он напоминает мне менее импульсивную версию Финна.

— Ты не спросила, где мой сын, — замечает Шон.

— Если бы я задалась этим вопросом, то решила бы, что он на пробежке.

Губы Шона изгибаются в улыбке, так похожей на ухмылку Финна, когда он что-то задумал.

— Сейчас одиннадцать часов, — я чувствую себя обязанной пояснить, — он всегда тренируется с десяти. А после возвращается голодный и набрасывается на еду...

Финн влетает на кухню, потный и раскрасневшийся. Спортивные шорты низко висят на бедрах, белая майка промокла и прилипла к телу.

— Я чувствую запах мясных пирогов? Блин, я съел бы штук десять.

Шон ловит мой взгляд, доставая ещё одну тарелку из шкафа.