Красавчик. Книга шестая. Аустерлиц (СИ)

Часть пушек генерала Ланжерона била по Замку — большой усадьбе рядом с деревней, занимаемой примерно сотней французской пехоты. Канонада продолжалась довольно долго, но орудия были расположены крайне неудачно и далеко, и в низине, и серьёзных результатов обстрел, если не считать десятка сожжённых домов, не принёс. Наплевав на такую ерунду, как артподготовка, русские войска приготовились к атаке. В то время как два батальона 7-го егерского полка с бригадой Штрика, а это целых шесть пехотных батальонов, были направлены для атаки Замка, 8-й егерский полк, все три его батальона, из колонны Ланжерона должен был атаковать Сокольниц. Под непрестанный грохот орудий темно-зелёные линии русской пехоты с барабанным боем и распущенными знамёнами двинулись на штурм неприятельских позиций. В это время французы — всё тот же несчастный 26-й лёгкий полк, ещё и обстрелянные пару раз с тылу, не смогли устоять под давлением столь превосходящих сил. Горстка защитников Замка была выбита несколькими тысячами наступающих русских. А 8-й егерский полк ворвался в деревню. 1-й батальон 26-го лёгкого был рассечён надвое. Одна половина отошла на запад, другая откатилась к югу в сторону Тельница. Генерал Миллер в этой атаке был тяжело ранен. Его место занял генерал Штрик.

Не повезло обеим половинам 26-го лёгкого. Те, что отошли строго на запад попали на подъезжающих абреков Мехти. Шамхал Тарковский принял решение молниеносно. Он не стал спешивать своих и обстреливать французов, а со свистом и громовым ура погнал тысячу в сабельную атаку. Триста в самом лучше случае, а скорее всего, двести французов, некоторые раненые, запаниковали и задёргались, и командира нет, чтобы каре организовать, всё же против кавалерии стена штыков это защита. Но нет. Они попытались вслед за второй частью своего батальона спастись бегством в сторону Тельниц. От коня не убежишь, а паника плохой советчик. Дагестанцы вырубили всех. Потеряли три человека, горстка французов смогла организоваться у овражка и встретила конницу штыками. Но несоизмеримо количество. Окружили и изрубили в куски. Трое убитых у Мехти и двое ранены в ноги.

Вторая половина батальона, вернее остатки жалкие, тоже не более двухсот человек, натолкнулись на выдвинувшихся уже на север егерей и артиллеристов Ермолова. А за плечами у них пять тысяч казаков. Но это перебор уже. Егеря просто одним залпом помножили беглецов на ноль. А не бегай от пули, умрёшь уставшим.

Чуть раньше на северо-западе.

Кутузов практически отстранённый императором от командования находился по-прежнему на Праценских высотах и зорким глазом единственным в трубу подзорную оглядывал поля боя. Всё как на ладони.

Четвертая колонна союзников, по его приказу не двигалась с места. Михаил Илларионович, не осмелившись открыто перечить юному императору, «тихо» саботировал исполнение диспозиции Вейротера. Он понимал, что Праценские высоты — это ключ ко всему сражению, и оставлять их — полное безрассудство. Поэтому, находясь, согласно предписанию, с войсками 4-й колонны, он не торопился никуда, тем более что нарастающие звуки стрельбы со стороны Тельница и Сокольница никак не вписывались в расписанный Вейротером план наступления. Там что-то было не так. Далековато и видно плохо, да и туман не полностью ещё унесло. Но стреляли пушки откуда-то совсем уж с юга. Загадка.

В 9-ть часов прибыли на поле сражения Императоры Александр и Франц. Нашего Помазанника сопровождали генералы Сухтелен и граф Аракчеев, чуть позади держались генерал-адъютанты граф Ливен, Винцингероде и князь Гагарин, граф Строганов и Николай Николаевич Новосильцёв — член Негласного комитету и президент Императорской Академии наук.

Александр, подъехав к Кутузову и видя, что ружья стоят в козлах, спросил, повернув к генералу здоровое ухо:

— Михайло Ларионович! Почему не идёте вы вперёд?

— Я поджидаю, — ответил с небольшой заминкой Кутузов, — чтобы все войска колонны пособрались.

— Вот как! Ведь мы не на Царицыном лугу, где не начинают парада, пока не придут все полки, — поправил опушённый бикорн император.

— Государь! — чуть ли не шёпотом ответил Кутузов, но вспомнив про тугоухость Александра, проговорил уже громче. — Потому-то я и не начинаю, что мы не на Царицыном лугу. Впрочем, если прикажете!»

Приказ был отдан, и войска 4-й колонны двинулись в предписанном диспозицией генерала Вейротера направлении. С холма Зуран, где находился Наполеон, это движение можно было хорошо рассмотреть в подзорную трубу. Здесь, в штабе императора Франции, все собравшиеся рвались быстрее начать настоящую битву.

Увидев движение противника на Праценском плато, маршал Никола Жан де Дьё Сульт, переминаясь от нетерпения с ноги на ногу, уже без приказа готов был броситься к своим войскам и дать им сигнал на атаку. Но Наполеон, считая, что нужно позволить противнику спокойно завершить это ошибочное движение, удержал маршала и, показав на Праценское плато, спросил:

— Сколько вам нужно времени, чтобы занять эти высоты вашими дивизиями? — Двадцать минут, — ответил Сульт, всё ещё переминающийся от нетерпения.