Красавчик (ЛП)

— Позволь мне сказать. Я знаю себе цену. Знаю, кто я есть. Я совокупность всего во мне, а не отдельные несовершенные черты. Знаю, что если захочу детей, то смогу усыновить или найти суррогатную мать. Варианты есть. Я уже не раз себе это говорила.

Она медленно скользит рукой по моей груди, рисуя ровные круги, словно это я нуждаюсь в утешении.

— Знаю, мы вместе недавно, и думать о детях — слишком поспешно. Но мы живем вместе, говорим друг другу такие... личные вещи. — она краснеет. — Это тяжело. Как будто мы не просто встречаемся, а между нами нечто большее.

— Потому что так и есть, — говорю я. Как она может в этом сомневаться?

Чесс теребит пальцами ткань моей рубашки.

— Значит, мы должны войти в эти отношения с открытыми глазами. Не хочу, чтобы ты пожалел. Не хочу, чтобы спустя время задавался вопросом, правильный ли выбор сделал.

— Думаешь, я откажусь от тебя, потому что не можешь иметь детей? — не знаю, обидно мне или просто больно, но точно неприятно. Больше похоже на боль и панику.

Чесс отрицательно качает головой.

— Ты не можешь сейчас это утверждать.

Черт возьми, не могу. Но я прикусываю язык. Интуиция подсказывает, что чем больше буду давить, тем сильнее она будет давить в ответ.

— И может… — она колеблется, облизывая припухшую от поцелуя верхнюю губу. — Не хочу гадать, пожалеешь ли ты о нас. Когда я узнала все это, то дала себе обещание, что любые отношения, в которые я вступлю, будут с подходящим человеком.

Секунду я просто смотрю на нее, пытаясь понять, о чём она.

— Ты планировала найти парня, который не хотел бы иметь детей? Правильно? — мои слова звучат грубо и отрывисто.

Она широко распахивает зеленые глаза и отводит взгляд. Виновна.

Горячее и зудящее чувство возникает в груди.

— Даже не знаю, что сказать.

— Ты и не должен ничего говорить.

Жар растет, поднимаясь к горлу.

— Думаю, что знаю. Фактически ты изначально обрекаешь нас на провал.

Чесс встречает мой взгляд.

— Я говорю, что чувствую. Ты хотел знать. Ладно, теперь знаешь. Мне страшно. Я думаю об этих вещах. Хоть и не хочу. Поверь, я предпочла бы веселиться, заниматься любовью и беспокоиться только о том, с чем заказать пиццу, с луком или фрикадельками…

Я заставляю ее замолчать поцелуем. Прижимаюсь ртом к ее губам, чтобы она могла почувствовать меня.

Чесс на мгновение застывает, затем расслабляется и широко раскрывает ладонь на моей груди. Отстраняюсь и смотрю ей в глаза.

— Прости, ладно? — прошу я. — Я рад, что ты мне рассказала.

Она прижимается лбом к моему.

— Ты все время извиняешься. Не стоит. Ты не виноват, что я не могу отключить голову, когда я с тобой.

Какая охренительная ирония: единственное время, когда я могу отключить мозг, это рядом с Чесс.

Осторожно отодвигаю её в сторону. Чувствую, как начинает болеть голова и затекли суставы.

— Давай заполним шкаф. Затем мне нужно пойти на пробежку.

Кажется она смотрит на меня целую вечность, а на самом деле всего лишь мгновение. Когда девушка заговаривает, её голос тихий, но понимающий:

— Я справлюсь сама. Почему бы тебе не пойти на пробежку прямо сейчас?

Я не возражаю, оставляю её одну и ухожу. Долго бегаю, но так и не нахожу ответов.

ЧЕСС

ЧТО если я совершила ошибку?

Эта мысль с неумолимой настойчивостью вертится в голове. Я рассказала Финну нечто очень личное. Единственный кто был в курсе, это Джеймс, и он узнал только потому, что находился в студии, когда я вернулась со встречи с врачом.

Возможно, было слишком рано заводить этот разговор с Финном. Какой парень спустя всего неделю после первого секса захочет обсуждать возможность зачатия или отсутствие такового? Я, наверное, выставила себя сумасшедшей охотницей за спортсменами. Не удивлюсь, если он боится, что в следующий раз я потребую кольцо.

Боже, парень выглядел таким испуганным. И чертовски упрямым. Финн умеет решать проблемы. Он полагается на интуицию, тогда как я предпочитаю тщательно всё обдумывать.

— Чёрт. — Кладу голову на кухонный стол, позволяя прохладному камню остудить горячую щеку.

Надо было просто изложить ему суть и двигаться дальше, веселиться с Финном, не беспокоясь о призрачном будущем. И все же я так не могу. Я совершенно без ума от него. Как это назвал Джеймс?

Одурманена. Абсолютно точно. Если позволю себе увязнуть еще сильней, и мы не продержимся долго, то это разрушит меня. Мне необходимо, чтобы мы оба понимали во что ввязываемся, иначе я буду переживать постоянно.

Как и следовало ожидать, после сброшенной мной «никаких детей» бомбе, Финн отдалился. Ох, он все еще тянулся ко мне, когда мы легли в постель, и скользнул рукой вниз по моим трусикам, утверждая, что мне будет удобнее спать без одежды. Он трахал меня до беспамятства с тихой интенсивностью, которая ощущалась почти как отчаяние, словно я собираюсь исчезнуть. Я чувствовала то же самое, обернувшись вокруг него с потребностью, граничащей с болью.

Но сейчас кажется, что между нами пролегла пропасть. И её проложила я.