Красавчик (ЛП)

В голове проясняется, и я, наконец, тоже могу вдохнуть, словно освободившись от пут. Встаю, нацепив фальшивую улыбку.

— Идеально.

Ненавижу натянутость в своем голосе. Но никто из нас не признает происходящего. Он лишь коротко кивает, и тяжесть его внимания давит на спину, когда я беру фотоаппарат.

Через объектив Финн кажется меньше, и менее детализирован. Я неспешно сосредотачиваюсь, настраиваю кадр, даю себе и ему шанс успокоиться. Не знаю, что, черт возьми, только что произошло, но мне это не нравится.

— Расскажи о татуировке, — говорю я, делая снимок.

Его взгляд падает на мою руку.

— Сначала ты расскажи о своей.

— Я подумала, это будет неплохо смотреться.

— Правда?

— Да. — Я слегка качаю головой. — Скучная, но правда.

Он усмехается.

— Я люблю правду.

—Это была самая спонтанная вещь, когда-либо сделанная мной. — Чувствую себя обязанной признаться во имя правды. Большинство людей считают ярко окрашенные волосы и татуировки признаками этакого дикого бунтующего чада, хотя иногда это всего лишь акт самовыражения. Татуировка была сделана в день, когда я была слишком потрясена, чтобы что-то планировать заранее.

Выражение лица Финна становится проницательным, словно он пытается прочесть меня как книгу. Между нами воцаряется молчание, и на мгновение я задаюсь вопросом, откажется ли он рассказать о своей татуировке. Но он заговаривает.

— Я учился в Стэнфорде в колледже. Перед первой игрой поехал в Сан-Франциско и долго гулял по мосту Золотые Ворота. Думал обо всем, чего хотел достичь, кем хотел стать. Я сделал татуировку в те выходные.

Делаю еще один снимок.

— И ты уже достиг всего, чего хотел?

В его глазах появляется таинственный огонек.

— Почти.

— Хм. А что насчет роз?

Две яркие словно живые, красные розы, нарисованы сверху и снизу штата.

В уголках его глаз появляются морщинки.

— Сделал их, когда выиграл свой первый и второй Кубок роз.

Столько гордости во взгляде. Я ловлю его.

— А бриллиант? — киваю в сторону стилизованного бриллианта в нижней части Калифорнии.

— На первом курсе тренер сказал, что я — необработанный алмаз. И если когда-нибудь попаду в профессионалы, он будет считать, что я стал бриллиантом. — Его губы кривятся. — Я добавил его на следующий день после того, как меня отобрали в команду.

— Ты любишь свою работу.

— Да, мэм, — говорит он с дерзким видом.

— О чем ты думаешь перед игрой? — спрашиваю я, отрываясь.

— Ты хочешь, чтобы я рассказал об этом? — Он, кажется, более чем готов рассказать, но также ему любопытно действительно мне интересно или я просто подыгрываю ему.

— Нет. Я хочу, чтобы ты представил это сейчас.

Финн молча опускает голову и закрывает глаза.

И у меня перехватывает дыхание. Потому что он потрясающий.

Так как он растянулся на полу, сила его воздействия должна уменьшиться, но это не так. Тело остается напряженным, мышцы подрагивают, готовые к действию. Но выражение лица совсем иное. Умиротворенный взгляд, мягкие, чуть приоткрытые губы, четкая линия подбородка расслаблена, гладкий лоб.

Ему абсолютно комфортно в своем теле, в своем разуме. Я будто наблюдаю за молящимся человеком. Истинно верующим.

И чувствую, как преображаюсь вместе с ним, обновляюсь и оживаю вместо того, чтобы просто заниматься своей обычной рутиной. И снова меня поражает это чувство узнавания. Только на этот раз оно не пугает, а словно согревающий бальзам заставляет почувствовать собственную кожу, каждый вдох и выдох.

Я почти забываю снимать, но когда возвращаюсь к работе, знаю, что это просто прикрытие. Часть меня возмущена. Эта жадная часть чувствует, что этот личный момент — то, что Финн Мэннус позволил увидеть только мне.

Но потом я прихожу в себя. Это просто работа. И теперь она официально завершена. 

Глава 3

ФИНН

— ВОТ ЧТО Я ТЕБЕ СКАЖУ, — говорит Джейк, сделав большой глоток пива. — Детское масло идеально для моей кожи. Надо было попробовать его раньше.

— Должен заметить, твое лицо и правда похоже на детскую попку, — смеюсь я.

— Это лицо, — говорит он, — поможет мне затащить кого-нибудь в постель, как только я допью пиво.

Просто качаю головой и расслабляюсь в кабинке бара, где мы отдыхаем.

— Тогда хорошо, что ты намазал его маслом. — Терпеть не могу непроходящее ощущение чертова масла на коже и хочу поскорее выкинуть из головы весь этот день.

Едва эта мысль приходит, я уже знаю, что лгу себе. Когда мы с Чесс остались на фотосессии вдвоем, это было... даже не знаю, как объяснить. По-другому.

На время я забыл о работе, о боли, терзающей тело, о прессе, команде, победах и поражениях. Я вообще перестал о чем-либо думать. Каким-то образом Чесс сделала то, что у меня получалось только на поле: заставила сосредоточиться исключительно на моменте.

Но все закончилось. Мое время с боевой мисс Честер Куппер закончилось. Я привык, что люди постоянно приходят и уходят из моей жизни. Новые лица появляются почти каждый день, поэтому не должен чувствовать потерю.

Но почему чувствую?

Можно списать это на влечение. Но меня и раньше влекло к женщинам. Честно говоря, мне было немного одиноко после той истории с Бритт. И об этом я действительно не хочу думать. Никогда.