Красавчик. Царская немилость

Он намерение полутора десятков человек не понял. Подумал, что это они вступаться за матерщинника бегут. Брехт долго раздумывать не стал, приподнял франкоговорящего мелкого за причинное место и за ворот и запустил в набегающую толпу. Да! Силушкой бог графа Витгенштейна не обидел. Как кегли в боулинге попадали.

Глава 6

Событие шестнадцатое

Если два дебила – это сила, значит один из них – масса, а второй – ускорение?

После того как народ в обеденном зале попадал, Пётр Христианович решил довершить подвиг богатырский. Он как размахнётся, как вдарит правым кулаком – улица, как вдарит левым – переулочек. Чего уж, он же не дурак совсем, в генеральском мундире в кабаке в пьяную драку встревать. Потому граф сразу, как народ в обеденном зале попадал, храбро отступил на улицу и в два шага преодолел расстояние до возка, стоящего у входа, и скрылся за ним. Потом короткими перебежками, не кланяясь пулям всё же, так их в общем-то и не было, домчался до угла и повернул за него. И дальше, не снижая скорости, припустил. Стараясь не заблудить в начинающих сгущаться сумерках, Пётр Христианович сделал круг приличный по деревенским улочкам Великого Новгорода и вернулся к постоялому двору. Тихо всё. Почти гордо выпятив грудь, он прошествовал к себе в комнату на второй этаж, запер дверь изнутри на хлипкий засов и с разбегу плюхнулся на застеленную настоящей периной широченную лавку.

– Fils de chien sale[8], – в дверь колотили.

Пётр Христианович подёргал себя за уши, чтобы проснуться быстрее. Не закончилось, что ли, приключение?

– Еnfoire[9]. Отк-к-ккрывай. – Опять вежливо ногами постучали.

Нет. Всё тот же матерщинник, должно быть. Придётся выходить на разборки.

Граф огляделся, сквозь небольшое окошко свет сочился. Выходит, утро уже. Он посмотрел на себя, спать завалился прямо в голубом мундире и он теперь совсем мятым выглядел. Не умеют ещё немнущиеся ткани делать. Что такое полиэстер? Изобрести надо?!!

Тяжко вздохнув, генерал Витгенштейн отодвинул засов и распахнул дверь. Ну он же не виноват, что дверь наружу распахивается. Это строители так сделали. Он вообще ни при чём. Попадали опять кегли. Но не все. Один, тот самый мелкий матерщинник, стоял чуть сбоку и потому радиус поворота двери до него не дотянулся.

– Милостивый государь, вы нанесли мне оскорбление, и я вызываю вас на дуэль. Или вы опять сбежите, как презренный трус? – Носик пимпочкой кверху задрал. – За вами выбор оружия. Стреляться будем немедленно.

Не. Нужно Наполеона в плен взять. Пуля – она дура. А Суворов жив ещё? Повидаться бы со стариком. Будет что внукам рассказать.

– Ты знаешь, в чём сила, брат?

– Я вам не брат, – взвизгнул мелкий курносый. Вот почему все курносые холерики. Этот вот. Император опять же.

– Ты знаешь, в чём сила… сестра?

– Еnfoire! Стреляться немедленно!

– Стоять! Бояться! – Это те двое упавших вскочили. Добрые. Добро должно быть с кулаками. Вот с кулаками и полезли.

– Потом со мной!

– Потом со мной!!! – Этот повыше, в мундире каких-то пехотинцев. Зелёный мундир. Может, семёновец?

– Не верите в живучесть этого курносого? – улыбнулся им душевно Пётр Христианович. – Стойте, а вы про д’Артаньяна читали? Там тоже трое. Достойные всё люди оказались.

– Дуэль. Немедленно, – напомнил о себе курносый. Ну, не хочешь, как хочешь. Не узнаешь, в чём сила. А сила – она в… силе. Годы тренировок. Утренние пробежки в любую погоду. Учителя ещё правильные нужны.

– Хорошо, сударь. Раз вы не представились, то буду называть вас Курносым. Так вот, господин Курносый… Раз вы меня вызвали, то, если мне моя старческая память не изменяет, за мной выбор оружия. Я выбираю кортики. Прошу обеспечить. – Повернулся он к секундантам, должно быть.

– Кортики? Трус-с-с! Почему не на женских шпильках? А-а-а-а! – это граф ему на ногу наступил «случайно».

– Кортики. Через полчаса, умыться надо. Грех убивать неумытым. Пошли вон, я спущусь сам. Зачем мне вас ещё спускать.

Порычали на языке Франсуазы Саган. Что-то про солнце в холодной воде. А нет, послышалось просто, что холодно, хоть и солнце. Прорычали, но удалились. Так и не представившись. Кто их вежливости учил. Хотя понятно. Дядька – француз. Чего там у Пушкина? «И в Летний сад гулять водил…» Ох уж эти французы, ничему хорошему научить не могут наших детишек. Потом ещё Болонскую систему придумают. Болонь? Где это? Разрушить, пока не поздно!