Красавец мужчина

Пьер. Ничего этого не будет, а если и будет, так вам нет никакой выгоды; потому что не одни же вы имеете эти внутренние достоинства, есть люди, которые имеют их больше вашего.

Олешунин. Но я первый научил ее правильно оценивать людей; я уж и теперь пользуюсь некоторым расположением ее, а тогда она, конечно, предпочтет меня всем.

Пьер. Ничего этого нет и ничего не будет.

Олешунин. Хотите пари?

Пьер. Нет, не хочу. Да мы с вами далеко зашли, вернемтесь назад. Вы говорите, что откроете ей глаза насчет мужа?-так знайте, что ни одному слову вашему она не поверит.

Олешунин. Посмотрим.

Пьер. И все передаст мужу. А он, я вам скажу, такой человек, такой человек, что…

Олешунин. Такой же он человек, как и все люди.

Пьер. Ну, нет… Он такой человек, такой человек…

Олешунин. Ну, что «человек, человек»?! Не съест же он меня.

Пьер. Ну, не поручусь. Боже мой, что он с вами сделает!

Олешунин. Пожалуйста!… Не очень-то я его боюсь. Да оставьте этот разговор; вон подходит какой-то незнакомый человек.

Пьер. Это знакомый: Наум Федотыч Лотохин, богатый барин из Москвы. Хотите, я и вас с ним познакомлю?

Олешунин. Пожалуй.

Входит Лотохин.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Пьер, Олешунин и Лотохин.

Пьер (Лотохину). Вот позвольте вас познакомить еще с одним из наших: Федор Петрович Олешунин.

Лотохин (подавая руку). А я Лотохин, Наум Федотыч. Очень приятно, очень приятно. А где же Никандр Семеныч?

Пьер. Он поехал на железную дорогу встречать приятеля своего, Аполлона Евгеньича Окоемова.

Лотохин. Окоемов-с? Вы адрес его знаете?

Пьер. На Дворянской улице, в собственном доме… То есть в доме жены, но это все равно. Извозчики знают… Вы с ним знакомы?

Лотохин. Нет, незнаком, но он мне родственник. Племянница моя, впрочем очень дальняя, замужем за ним.

Пьер. Она сейчас была здесь.

Лотохин. Очень жаль, что мы не встретились; впрочем, я бы ее не узнал, мы лет десять не видались. Надо будет заехать, поглядеть на их житье-бытье! Что за кроткое созданье была эта сиротка. Она воспитывалась у тетки. Что они, согласно живут?

Пьер. А вот спросите у Федора Петровича, он У них каждый день бывает.

Олешунин. Согласно-то согласно, да не знаю, Долго ли это согласие будет продолжаться.

Лотохин. Почему же вы так думаете?

Олешунин. Она женщина прекрасная, про нее ничего сказать нельзя; ну, а он… (Пожимает плечами.) Не пара ей.

Лотохин. Да не мотает он, не сорит деньгами?

Пьер. Ничего подобного.

Олешунин. Ну, все-таки он проживает довольно но, кажется, не выше средств.

Лотохин. И слава богу! С меня и довольно а остальное как хотят; это уж их дело. Я только с экономической стороны.

Олешунин. Любопытно бы было присутствовать при их встрече. Каким холодом он ответит на ее восторги!

Входит Жорж.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Пьер, Олешунин, Лотохин и Жорж.

Пьер. Откуда ты?

Жорж. С железной дороги. Видел трогательную встречу супругов Окоемовых: объятия, поцелуи, слезы.

Олешунин. Разумеется, со стороны жены.

Жорж. Нет, и со стороны мужа тоже, да еще в придачу он навез ей кучу разных дорогих подарков.

Олешунин. Не понимаю.

Лотохин. Что ж тут непонятного? Так и должно быть.

Жорж (Лотохину). Никандр Семеныч просит вас, если вы свободны, провести сегодня вечер у него. Он извиняется, что не успел сам вас пригласить; он торопился на железную дорогу.

Лотохин. Это все равно. Хорошо, я приеду.

Жорж. Поедем, Пьер! (Лотохину.) До свидания!

Пьер. Поедем, Жорж! (Лотохину.) До свидания!

Пьери Жоржуходят. Олешунин молча кланяется и уходит в другую сторону.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Лотохин, потом Акимыч.

Лотохин. Что за чудеса! Зоя с мужем живет в трогательном согласии, мотовства нет; а имение продают за бесценок? Что их заставляет? Никак не догадаешься. Ну, утро вечера мудренее: завтра заеду к ним и разберу все дела.

Входит Акимыч.

Что ты, Акимыч?

Акимыч (сняв шапку). Письмо к вам, барин-батюшка. Думал, что, пожалуй, мол, нужное; так и побрел вас разыскивать. Извольте! (Подает письмо.)

Лотохин. От кого бы это? Рука женская. Должно быть, от Сусанны Сергевны?

Акимыч. Надо быть, что от них-с. Коронку-то у них на письмах я заприметил, так сходственная.

Лотохин (распечатывает письмо). Надень шапку-то!

Акимыч. Ну, вот… что уж… не зима… (Отходит к стороне.)