Красавица

— Действительно. Мне подобало бы встретить тебя еще днем, но я счел, что при свечах первое знакомство пройдет легче. — Чудище поднялось, выпрямляясь в полный рост — неторопливо, однако я все равно отпрянула. Росту в нем было футов семь, не меньше, с сообразными плечами и торсом. Будто огромный северный черный медведь, который одним ударом тяжелой лапы ломает охотнику хребет. Минуту он постоял не шевелясь, давая мне опомниться, а потом с шумным, как порыв бури, вздохом, взял канделябр со стола. Свечи вспыхнули, озарив его лицо, и я со вскриком уткнулась в ладони. Услышав, что он делает шаг ко мне, я отскочила, отводя взгляд, будто олень, испугавшийся хрустнувшей ветки.

— Тебе нечего бояться, — смягчив, насколько возможно, свой грубый голос, успокоил чудовищный зверь.

Помедлив, я подняла голову. Чудище застыло напротив, глядя на меня. Наверное, это и пугало в нем — человеческие глаза. Мы постояли, рассматривая друг друга. Нет, на медведя не похож. Однако описать его словами я бы не взялась. Некое представление, пожалуй, можно получить, вообразив древо Иггдрасиль в зверином обличье.

— Прости, — сказало он. — Я несколько близорук. Можно, я взгляну на тебя поближе? — Увидев, что Чудище снова делает шаг ко мне, я попятилась, отступая к балкону, и, нащупав пальцами перила, замерла, как загнанная лань, которой слепит глаза свет охотничьего фонаря.

— Вы… вы не собираетесь меня есть? — дрожащим голосом пролепетала я.

Чудище остановилось как вкопанное, и канделябр слегка поник в его руке.

— Есть? — с неподдельным ужасом переспросил хозяин замка. — Разумеется, не собираюсь. С чего ты взяла? Разве тебя здесь плохо приняли? Или я чем-то напугал тебя, чего могу избежать впоследствии?

— Просто… я не видела других причин, по которым вы хотели бы меня здесь видеть.

— Разве я не обещал твоему отцу, что его дочери здесь ничего не грозит? — (Я открыла рот, но тут же захлопнула.) — Нет, не говори ничего, — печально продолжал он. — Я Чудище, а значит, у меня нет чести. Но поверь моему слову: ни в замке, ни в окрестностях тебе нечего бояться.

Любопытство победило страх и правила приличия. Воодушевленная учтивостью Чудища и тем, что не обязательно смотреть ему в лицо (если не запрокидывать голову, взгляд мой все равно не поднимался выше пуговиц камзола), я отважилась спросить:

— Тогда зачем?

— Мне не хватает общества. Здесь временами очень одиноко, не с кем словом перемолвиться, — не задумываясь, ответило Чудище.

Видимо, на лице моем отразилась внезапная жалость, потому что Чудище, снова приподняв канделябр, шагнуло ближе, и я посмотрела на него уже почти без страха, не решаясь, правда, отпустить балюстраду. Однако под его долгим и пристальным взглядом мне снова стало неуютно. Выражения его лица я не понимала из-за непривычности облика.

— Я… я надеюсь, вы не приняли всерьез мое дурацкое прозвище? — спросила я. Вдруг он разозлится, увидев, что я совсем не Красавица, и прикончит меня за обман?

— Дурацкое? Почему же? По-моему, оно отлично подходит.

— Нет, что вы! — Настала моя очередь впадать в неподдельный ужас. — Уверяю вас, внешность у меня самая заурядная.

— Разве? — задумчиво протянуло Чудище и, отвернувшись, поставило канделябр в пустую нишу посреди увешанной гобеленами стены. Коридор сиял огнями, словно бальный зал, хотя в комнате, из которой мы вышли, по-прежнему царил полумрак, чуть подсвеченный неярким пламенем в камине. — Я, конечно, давно не бывал в свете, но вряд ли зрение мне настолько изменило.

Не припомню, когда в последний раз за одну беседу мне удавалось дважды лишиться дара речи. Наверное, переутомление сказывалось сильнее, чем я полагала.

— Значит, Красавица — это прозвище? А как же тебя зовут по-настоящему?

— Онор.

Длинные белые клыки обнажились в подобии улыбки.

— Онор. Честь. Что ж, приветствую обеих — и Красавицу, и Честь. Мне повезло вдвойне.

О боже, подумала я и вспомнила кое-что сказанное Чудищем ранее.

— Если вам просто не с кем было поговорить, почему вы не оставили отца? Он куда более интересный собеседник.

— Гм-м, — протянуло Чудище. — Наверное, я предпочел бы девушку.

— Да? — забеспокоилась я. — Почему?

Хозяин замка прошествовал обратно к двери и встал, склонив голову и сцепив руки за спиной. Молчание обручем сжимало сердце.

— Мне нужна жена, — тяжело вздохнуло Чудище. — Выйдешь за меня замуж, Красавица?

Страх, почти притихший, всколыхнулся снова, готовый обернуться паникой.

— Замуж? И что мне на это ответить?

— Да или нет. Отвечай смело, — не поднимая головы, попросил хозяин замка.

— Нет, Чудище, нет! — воскликнула я и собиралась уже пуститься наутек, но представила, как оно гонится за мной по коридорам, и замерла на месте.

— Что ж, — произнесло Чудище после долгого напряженного молчания. — Тогда спокойной ночи. Спи сладко, Красавица, и помни: тебе нечего бояться.

Я не шелохнулась.

— Иди же, — поведя рукой, велело Чудище. — Тебе ведь хочется сбежать, я вижу. Я не стану тебя преследовать. — Он удалился в свою комнату, и дверь начала закрываться.

— Доброй ночи! — крикнула я.